Фрау Френи из Золотурна ... история любви и преданности
Азербайджанская Диаспора в Швейцарии проводит множество различных меропритяий,пропагандирующих азербайджанскую культуру и традиции.Одна из самых активных в азербайджанской диаспоре Швейцарии- община в городе Золотурн,усилиями которой здесь создан Азербайджано-турецкий культурный центр. Но мало кому известно, что связи именно этого города с Азербайджаном имеют давнюю традицию благодаря одной очень интересной и необычной истории любви и преданности швейцарской девушки и азербайджанского парня из Газахского района.
На фото: г.Золотурн
Ширин Манафов
Вот уже несколько лет как действует азербайджанский культурный центр в городе Золотурн ( Швейцария).
Этот город находится в 30 км севернее от Берна и в ста км от Цюриха. Немецкоязычный город, основанный во времена Римской империи в 4 веке до н. э., сегодня называют жемчужиной швейцарского барокко имеет весьма большую популярность среди туристов.
Признанный одним из культурных и исторических центров Западной Европы, Золотурн считается городом 11 соборов, 11 башен римской крепости, 11 фонтанов, 11 алтарей и 11колоколов. Здесь располагается один из фундаментальных памятников Швейцарии – Кафедральный собор им. Св. Урсена, а также один из самых загадочных фонтанов Европы – построенный в 1561 году фонтан Юстиции. В центре композиции статуя высокой женщины с повязкой на глазах и с мечом в руке – богини Юстиции, у ее ног располагаются четыре фигурки – символ Римской империи, Римского папы, турецкого султана и мэрии Золотурна.
В Золотурне проживает большая азербайджанская диаспора, по инициативе которой при центре открыта воскресная школа изучения азербайджанской культуры, языка и истории. На церемонии открытия центра в своем выcтуплении его руководитель Джевдет Арас выразил благодарность оказавшим поддержку строительству и открытию центра, в первую очередь посольству Азербайджана в Швейцарии.
Нашей диаспоре в Золотурне будет интересно узнать,что с 1945 город этот, благодаря романтической истории любви азербайджанца и девушки из состоятельной семьи, связан с Азербайджаном. .
Если кто-либо сказал бы швейцарскому фермеру Карлу Бузер из городка Золотурн на берегу Женевского озера, что его любимая дочь красавица Френи будет жить в селе Муганлы Газахского района Азербайджанской ССР, герр Карл Бузер во-первых спросил бы, где находится это село, во-вторых послал бы оракула к черту.
Тем не менее Френи Карловна Юсупова, в девичестве Френи Бузер большую часть своей жизни прожила в селе Муганлы Газахского района. В 1948 году вопреки желанию родителей Френи выходит замуж за бывшего военнопленного Ислама Юсупова. После освобождения из лагеря для солдат советской Армии в 1945 году он выезжает из Германии и обосновывается в Швейцарии.
У них родились два сына: старший- Петер, младшего назвали Ислам. Отец долго спорил и упрашивал местного священника, пока тот наконец сдался и зарегистрировал мальчика под нехристианским именем.
Семья Френи Бузер издревле католики, и настойчивость супруга Френи не могла не вызвать сопротивление,так как отдаляла семью от сообщества линден- швейцарская коммуна принимала иностранцев неохотно, со "скрежетом". К ним долгие годы присматриваются, «новобранцу» предъявляется ряд особых требований, кантональные комиссии проводят беседы среди них с целью выяснить знания по истории, культуре Швейцарии, уровень правовых знаний.
Новобранец коммуны Ислам Юсупов – муж Френи, оказался весьма стойким. Экзамен на язык, историю сдал на отлично, но от веры не отказался.
В городке Золотурн после 2-ой мировой войны остались жить не менее двадцати бывших военнопленных -азербайджанцев. Часть из них со временем вернулась на родину. Не потому что не выдержали экзамена: они работали, имели семьи. Ислам неплохо зарабатывал на ферме тестя Карла Бузер, в свободное время путешествовал на своем мотоциклете по Италии, Франции. Но то, что кажется сейчас для многих молодых пределом мечтаний -"швейцаризация", проживание в одной из самых богатых стран Европы, в 1946 году не показалось Исламу, пареньку из Казахского села Муганлы подходящей для него идеей.
Долгое время Ислам скрывал от молодой жены свою мечту вернуться на родину.
Женившись на единственной дочери своего хозяина красавице Френи, со временем стал совладельцем процветающей фермы. Так продолжалось до 1955 года. Но после первого визита Н.С.Хрущева в Швейцарию, где на встрече с бывшими военнопленными,Никита Сергеич заверил - никаких лагерей, возвращайтесь, Ислам в числе первых подал заявление в советское посольство. В последний момент, когда виза уже была на руках, спросил у Френи: - Едешь со мной в СССР?
По мнению многих она - молодая, красивая, золотокудрая швейцарская женщина, поступала крайне непатриотично, бросала фатерлянд ради бывшего солдата из СССР, и была готова уехать с ним в непонятную, разрушенную войной голодную страну. Тем не менее несмотря на возмущение всего Золотурна, настойчивое сопротивление родных и властей, Френи «пробила» себе визу и всей семьей с двумя мальчиками Юсуповы выехали в Муганлы.
…Все село встречало Ислама, 13 лет прошло после войны, его ждали родные и друзья. Статная, белокурая спутница вызывала восхищение и любопытство, все спрашивали - надолго ли приехала к нам в село эта красавица. Оказалось-навсегда.
Первый шаг навстречу общине сделала сама Френи - молла Вейс, старший брат Ислама, принял ее в мусульманство и стали Френи Бузер называть Френи - баджи.
Девятилетнего Петера по обоюдному решению родителей переименовали, ему дали имя Мустафа. Жили небогато, как все.Привезенные несколько швейцарских часов раздарили или продали. Душа Ислама пела, не было человека в селе счастливее его.Френи упорно изучает язык, ей очень хотелось стать своей и знать есть ли ответное движение со стороны сельчан.
- Большая часть моей жизни прошла тут, в Муганлы – рассказывала Френи хала в 1998 году, -сейчас я азербайджанка. Люблю готовить национальные блюда - плов, долму,кутабы,а тогда, в 1956 году удивлялась - ну как можно без рождественского гуся с яблоками.
Сельчане делали все, что бы Френи быстрее освоилась. Прошло пять лет после ее переезда - и никто в селе не называл ее так как в первый год приезда - гариб адам.
Соседка Френи Рубаба, супруга друга молодости Самеда Вургуна Тофика Годжаева рассказывала в 1999 году : - Мы стремились изо всех сил, что бы Френи побыстрее привыкла,привязалась к нам. Я сама часами занималась с ней, помогала учить азербайджанский. Даже если она захотела бы, она никогда не стала бы такой, как мы. Но раз женщина пожертвовала ради семьи,мужа родиной и близкими, мы должны были сделать все, чтобы Френи обрела новую родину и новую родню у нас .
По-настоящему врастание в деревенскую общину началось с того момента, когда Френи узнала какую беду отвели от ее дома муганлинские женщины. Ислам ведь ушел на войну женатым, его первая жена с детьми жила в Муганлы. Она настраивала сельчан против Френи, все равно ,мол, убежит, не выдержит. Требовала - Ислам должен развестись с чужестранкой, вернуться в свою первую семью и должен содержать своих, законных детей.
Ее можно было понять- время голодное, в селе всего пятеро здоровых мужчин, все остальные старики и подростки. А она, законная жена Ислама, готова принять в семью двоих детей Френи, лишь бы та уехала к себе обратно в Швейцарию. Пытаясь уговорить,обращалась к Френи - наверняка у нее на родине детей от мусульманина не жалуют, так вот она готова помочь Френи. Пусть,мол, спокойно возвращается в свой родной Золотурн на берегу прекрасного Женевского озера, а она отдаст ее славным мальчикам все тепло своей души, ухаживать за ними будет как за родными. Френи ответила просто - и детей не отдаст, и сама в Швейцарию не вернется. Остальное пусть решает муж.
Но женщины села решили проблему по-своему, без всяких "согласований" со спорным мужчиной и сказали первой, довоенной жене Ислама: -Христианка доказала свою любовь и преданность супругу, детям.Она его настоящая жена. У тебя нет прав на Ислама. Для тебя он погиб на фронте. Часть заработка в колхозе Ислам должен отдавать на содержание своих детей от первой жены.
Решение было неожиданным для многих, но раз его принял "женский сход" села - реальная власть в селе в годы войны и еще долгое время после нее, значит обжалованию не подлежит.
Жизнь Френи в селе наладилась, община приняла ее и защитила. Пока был жив Ислам, умер он в 1975 году, все было так, как постановил женсовет в далеком 1956-м году. К тому же Френи и ее муж ни разу не дали повод подумать, что у них что-то в семье не ладится. Дочь богатого швейцарского фермера работы не чуралась, все у нее получалось легко и споро, и вживалась в сельскую общину так же,как работала, - с удовольствием. Как будто швейцарское правительство прислало ее с важной миссией: узнать что такое СССР изнутри.
Но тут произошла одна история. Вызвал ее к себе тогдашний председатель колхоза и сходу заявил: - Будешь жить со мной. Я - власть. Все вы зависите тут от меня, а красота твоя не для этого почтальона Ислама. Да, он и возражать не посмеет. Не только он, весь колхоз будет молчать.
Властным тоном предложил подумать.То,что посмеет возразить сама Френи - никак не могло уместиться в председательской голове. Френи к тому времени обладала уже изрядным словарным запасом на азербайджанском, но всем посыльным председателя отвечала кратким - нет. Ничего не сказала мужу, он и сам знал то, о чем пересуживаются деревенские сплетницы. Не сомневались – блондинка поартачится и сдастся. Френи с изумлением наблюдала происходящее. В ее представлении высшей властью обладал совет общины, собрание граждан кантона. Но чтобы какой-то председатель непонятной ей формы кооперации заявлял: -Ты моя, я-власть и на этом основании домогался ее…Допустим, он даже и власть в этом абсолютно непонятом для нее обществе. Это не значит, что я, Френи Бузер, гражданка Швейцарского союза, дочь вольных хлебопашцев, должна жить так, как он ей приказывает. Опозорить свое имя, мужа и стать поводом для пересудов в селе.
Больше всего возмутило председателя колхоза - это даже не отказ златокудрой и красивой женщины, а то, что она заявила своим подругам, что их председатель просто деревенский дурачок. И ему доложили, что эта швейцарка просила передать ему, что относится к нему с чувством брезгливого сострадания. Но так как она не может это объяснить ему на азербайджанском, она и попросила подруг сообщить ему, что не видит большой разницы между председателем нашего колхоза и деревенским ишаком. И когда третья или четвертая посланная швейцаркой женщина передала председателю насчет брезгливого отношения к нему со стороны Френи, тот не выдержал.
На очередном собрании взревел, мол, не для того советский народ проливал кровь, чтобы дочери швейцарских капиталистов и кулаков не подчинялись председателям колхозов. И объявил войну Швейцарии со всеми ее кантонами. Френи будет подчиняться нашим законам. Все взрослое население прекрасно понимали о каких законах идет речь. За борьбой Френи с председателем следило все село. После собрания проходит какое – то время.
- А еще Френи просила передать тебе, – радостно сказала подруга швейцарки -что ты не просто ишак. Ты дурачок, пользующийся своей властью, чтобы безнаказанно делать людям мелкие пакости. Просто Френи пока не может этого сказать по-азербайджански, поэтому послала меня.
Тут наконец председатель стал прозревать, Френи включила в борьбу с председателем всех муганлинок. Председатель почувствовал «запах паленого», с появлением швейцарки в селе резко увеличился словарный запас муганлинок, а это уже было опасно для него. Френи выбрала правильную тактику, придать огласке эту историю и вовлечь в свою борьбу с председателем женщин всего села. На этом домогательства деревенского падишаха- сластолюбца прекратились.
Первые 20 лет пребывания в советском селе Френи не переставая задавала неудобные для председателя колхоза вопросы.
Обратите внимание на глаза уже пожилой женщины, в них изумление. Швейцарская коммуна и местная деревенская община имели совершенно разные ориентиры ,ценности и стратегии развития.
В первом случае, союз состоятельных и самостоятельных граждан, а во втором, союз зависимых от воли партии и председателя колхозников. Местная община не имела права контролировать деятельность управления колхоза. Допустим, на ферме ее отца было семь коров семминтальской породы и каждая давала в год по восемь тысяч литров молока. В колхозном стаде было сто тридцать коров, но молока они давали столько же, сколько семь коров обычной швейцарской фермы. При этом себестоимость молока в чуть ли не в двадцать раз больше. Ни один из членов колхоза не имел права поднять вопрос о выбраковке бесплодных яловых. Вроде бы стадо общее, колхозное, но на самом деле стадо принадлежало председателю, и через него некоему мистическому отчету. Точно также и земля, и пастбища, и сады...
-Да поезжайте и купите с десяток наших симменталок-наивность Френи не имела предела.
Швейцарская коммуна представляла собой содружество, союз ряда самостоятельных хозяев-владельцев ферм. Их объединяли общие для региона проблемы экологии, налогов, расходов на общественные нужды, коммуна сообща решала муниципальные проблемы. Диктовать фермеру, чем ему заниматься – выращивать кукурузу или виноград - это показалось бы там возмутительной ересью.
Отсюда совершенно органично было восприятие Френей председателя деревенским дурачком. Довести колхоз до нищеты и при этом заявлять: я – власть. Поэтому "женсовет" села всегда защищал Френи, она потрясла муганлинок снисходительным отношением к советской власти и к призывам компартии выполнить пятилетку за три года. Она демифологизировала их деревенские ужастики. Председатель, требующий от женщины подчинения на том основании, что он – хозяин села, да посмей он только к ней подойти…..
Для нее это было так же забавно, как наблюдения за манипуляциями главного шамана верховья Амазонки. Попутно подрывались и колхозно-советские мифы. Муганлы в 1980-х годах было село богатое и – типично советский парадокс – при очень бедном колхозе. Богатели тайком, скрывая богатство и не смея приобрести даже жалкий жигуленок. Сейчас все наоборот, как будто прорвалось. Торопятся богатство продемонстрировать. Но союза свободных фермеров, коммуны как не было в Муганлы тогда, так нет и сейчас.
Питьевую воду возят издалека. Вода нужна всем, в селе много состоятельных людей,но не могут собраться и сложиться на рытье артезианского колодца и покупку мотора. Но так и в советское время было, община дружно сложится на свадьбу парня из бедной семьи, а вот колодец, мотор, ясли и прочий соцкульбыт - это все обязанности колхоза, райкома, в конечном счете мифического ЦК компартии и загадочного Кремля.
Из коровьего стада половина нетельных – не наше дело, наверху разберутся. Не асфальтированы улицы? - не наше дело, есть власть. В результате в течении нескольких поколений советского периода из села вымывался самый «плодородный слой» - слой инициативных и предприимчивых, умеющих работать на земле и желающих быть хозяевами своей судьбы и своего края.
В Швейцарии стимулом для производителя материальных благ было достижение почетного положения в обществе, престиж уважаемого человека, создателя образцового хозяйства. Здесь же стимул-разбогатеть так сногшибательно, чтобы продать дом и землю и открыть бизнес в Турции, Баку или Москве. В трудные послевоенные годы швейцарка не вернулась к себе на родину, а после развала СССР молодежь стала покидать село сразу по окончании школы.
Но Френи не бунтарка, она просто долго не могла разучиться изумляться.
До распада СССР поезд Акстафа- Тбилиси всегда останавливался на станции «Муганлы». Вдруг в 1988 году остановку отменили. Именно Френи Бузер-Юсупова подняла женщин Муганлы,и они сообща обратились в ряд республиканских инстанций и добилась восстановления попранных прав муганлинцев. Насчет артезанского колодца тоже она подняла вопрос и власти района нехотя приняли меры. Ни у кого из местных вмешательство бывшей швейцарской гражданки во внутренние дела Газахского района не вызывает протеста: она - своя, муганлинская.
Френи Бузер с годами так естественно вписалась в муганлинскую общину, словно каждый год местные парни ездят за невестами в Швейцарию.
Жила она в бедном доме своего мужа Ислама, в доме всего две комнаты. В доме жили Френи и семья ее старшего сына Мустафы. Только в 1989 году, когда Френи получила свою долю от продажи отцовского дома в Швейцарии, Юсуповы стали отстраиваться.
Несомненно, Френи натура пластичная, но и "пластичность" азербайджанской сельской общины сыграла свою роль.Только встречное движение позволило молодой женщине из другого мира, другого измерения акклиматизироваться в чужой среде. Наша первая встреча состоялась в 1997 году.
-Почему я осталась среди этих людей - задумывается Френи -хала.-Это было в 1949 году , еще до нашего приезда сюда. Муж моей соседки Рубабы, привез однажды домой двух девочек, одной пять лет, другой семь.Подобрал он их на Евлахском базаре,девочки попрошайничали. Одна была азербайджанка, звали ее Алмаз, другая - русская, Маруся. Время было голодное, своих детей у Годжаевых трое и на руках старики- родители, а тут еще двое детей. Девочки росли на моих глазах. Смешно вспомнить,как я,швейцарка, уговаривала по-азербайджански Марусю прилежно учиться. Когда у Рубабы спрашивали, как она могла принять двух девочек в свою семью. Да еще в такое голодное время, она удивлялась вопросу. Прошли годы, обе девочки окончили школу и их приемные родители справили обеим свадьбы. Алмаз сейчас живет в соседнем селе, Маруся - в Тбилиси. Можно ли не полюбить таких людей, как мои соседи Годжаевы.Таких много в нашем селе. Мне трудно вспомнить подобную историю в Золотурне.
Прощаясь, из жалких остатков своего школьного немецкого, задаю вопрос:
-Фрау Френи, помните свою молодость? Расскажите о красивой сказке под названием Золотурн.
Фрау Френи закрывает глаза и… вдруг звучит немецкая речь. Френи рассказывает о том, как в первое воскресенье поста юноши ее родного Золотурна зажигают в полях костры, в центре костра-щит с привязанным к нему чучелом-"ведьмой", а вокруг костра неистовые танцы до утра. Юноши с горящими факелами рассеиваются по виноградникам и фруктовым садам. Девушки наблюдают с высокой горы множество мерцающих, движущихся в темноте светящихся точек.
Они,то рассыпаясь, то догоняя друг друга, мечутся по долине.
- Няня, няня - курчавый, темноволосый малыш, сын Мустафы, сидя на коленях бабушки, обеспокоенно дотрагивается руками до лица вдруг помолодевшей женщины.- Что ты говоришь? Я боюсь.
- Не бойся, -очнувшись, обнимает Френи-хала внука - Я здесь, я с тобой.
Рядом с Муганлы, в трех километрах, в 1989 году возведен был для беженцев из Армении и турок-месхетинцев новый поселок Беюк-Кясик. Муганлинские парни строили дома, женщины готовили пищу для строителей и новых соседей. Если бы переселенцы знали, что плов им готовила швейцарка родом из кантона Золотурн, что неподалеку от Женевского озера...
