«Главное чтение — до 20 лет»: как детский литературный опыт влияет на взрослых
Многие ошибочно думают, что детский литературный опыт влияет на человека меньше, чем произведения, прочитанные во взрослом возрасте. Это утверждение опровергает писатель Мак Барнет в своей книге «Секретная дверь: Почему детские книги — это очень серьезно». Forbes Young поговорил с представителями книжной индустрии, молодыми читателями и психологами о том, как детская литература формирует личность
«Добровольный отказ от неверия»
В книге «Секретная дверь: Почему детские книги — это очень серьезно», которая вышла в издательстве «Альпина Паблишер», Мак Барнет бросает вызов распространенному мнению о художественной второстепенности детских книг. Он уверен, что детская литература — полноценное искусство, которое открывает для ребенка секретные двери в миры воображения, новых смыслов и самопознания. Писатель настаивает на том, что хорошая книга не должна быть излишне дидактичной, а задача автора — рассказывать правдивые и увлекательные истории, которые формируют личность и расширяют кругозор, позволяя детям знакомиться с разными идеями и собственными эмоциями. Детские книги закладывают глубинные основы нашей личности, развивают мышление и воображение, учат осмыслять мир, формируют наше восприятие себя и других на долгие годы вперед.
Детская аудитория — доверчивая и благодарная, отмечает Мак Барнет в своей книге: «Писатель говорит читателю: «Я сейчас буду врать». А читатель писателю: «О, класс, а я буду верить». Сэмюэл Кольридж, великий английский поэт-романтик и критик, называл это «добровольным отказом от неверия». А дети в таких случаях говорят «как будто». И просто верят.
Не меньше, чем семья
Психологи уверены, что произведения, которые читает ребенок, влияют на него не меньше, чем семья. Считается, что идеи, позаимствованные у того или иного автора, впоследствии ощущаются как собственные. «Детские книги мы обычно храним в памяти как светлые, теплые воспоминания — мягкий вечерний свет, голос близкого взрослого, знакомые и любимые герои, — отмечает клинический психолог Алия Сабирзянова. — Но если развеять этот лирический туман и взглянуть глубже, становится ясно: эти истории тихо встраиваются в нашу психологическую основу наравне с влиянием семьи, школы, друзей и окружающего мира».
Ребенок не всегда может самостоятельно сделать выводы из прочитанного и нуждается в помощи взрослых, предупреждает психолог. Он также подчеркивает, что чтение должно быть добровольным: «Принуждение часто отвращает молодых людей от чтения, что может позже, уже во взрослой жизни проявляться хотя бы в виде сложности в восприятии какой-то важной информации, например профессиональной».
«Запас ходов»
Детский литературный опыт влияет не только на базовые ценности человека, его представления о добре и зле, но и на сферу карьеры, уверен Валентин Оськин: «Существует огромное количество примеров, когда выбор определенных жанров литературы в дальнейшем ведет человека к развитию профильных навыков, а затем и к профессии: фантастика — к проектному воображению, системному мышлению и интересу к исследованиям, классическая проза — к тонким социальным навыкам».
Кроме того, произведения, прочитанные в детстве, помогают видеть больше вариантов в последующих ситуациях выбора, продолжает Алия Сабирзянова: «Детские книги — это запас ходов, который мы уносим с собой: словарь чувств, примеры решений, способы говорить с собой и другими. Мы не обязаны пользоваться каждым из этих ходов, но их наличие делает нас свободнее — расширяет поле выбора, добавляет альтернативы там, где прежде казалось, что их нет».
Если образы и идеи, усвоенные в детстве, не приближают к целям во взрослой жизни, их можно скорректировать с помощью литературы. «Возьмите лист бумаги и выпишите три-пять любимых героев из детства и юности: как они преодолевали трудности, относились к правилам, какой ценой достигали целей, — предлагает психолог. — Рядом перечислите три-пять своих недавних взрослых решений. Совпадения часто бывают поразительно очевидными. Это не повод ломать себя, а, скорее, приглашение к обновлению: если старый сценарий мешает, его можно дополнить новыми историями, разговорами и практикой — от семейного чтения до терапии».
Forbes Young спросил у представителей книжной индустрии и молодых читателей, как книги, прочитанные в детстве, повлияли на их жизнь. Эти истории доказывают: то, что мы читаем в детстве, важнее последующего книжного опыта.
Артем Роганов, писатель и литературный критик
«Свою секретную дверь в мир литературы я отыскал, когда мне прочитали и показали книгу Лидии Шульгиной «Приходите на чашечку чая». Сказка о причудливых животных поразила недосказанностью — мне стало очень важно понять, откуда взялись эти странные разумные существа, где их найти и в каких отношениях друг с другом они находятся. Я взялся описывать свои предположения — прямо в книге, кривыми печатными буквами на форзаце. В школу я тогда еще не ходил.
В начальной школе появились уже и «Властелин колец», и муми-тролли, и скандинавские мифы, но то самое подключение случилось именно со сказкой Шульгиной. И я до сих пор люблю книги, где остается маленькая загадка, которая позволяет предполагать и додумывать».
Анна Лаур, редактор и книжный обозреватель
«Полноценный читательский опыт с полным погружением в мир, который создал писатель, я получила, когда я пошла в третий класс и мне стали выдавать карманные деньги. Я с радостью просаживала их в книжном — покупала книги Владислава Крапивина, собрание сочинений, изданное «Центрполиграфом». Не помню уже, почему мой выбор пал именно на него. Скорее всего, потому, что Крапивин был екатеринбуржцем, как и я, и его книги были хорошо видны на полках местных книжных.
Я приходила из школы и до самого вечера читала — «Трое с площади Карронад», «Мальчик со шпагой», «Голубятня на желтой поляне»... Внутри этих книг было детство, совсем не похожее на мое, мальчишеское, послевоенное, бедное и голодное, полное воды и морского сленга, счастливое в целом, не считая пронзительной тоски главного героя по маме, еще не вернувшейся с работы, и грусти от потерянной дружбы. И от этого детства было не оторваться. Тогда я на своем опыте впервые поняла, каково это — благодаря книге прожить чужую жизнь. Это может звучать патетично, но, думаю, без книг Крапивина я бы выросла каким-то другим человеком — не знаю, лучше или хуже, но другим».
Полина Ходус, студентка, 21 год
«Назвав «Гарри Поттера», я, наверное, буду банальной, но зато предельно честной. Для многих людей моего возраста именно эта серия книг стала важной вехой в развитии и становлении личности. Волшебный Хогвартс, крепкая дружба, первая любовь — и это лишь малая часть тем, затрагиваемых в романах.
То, что мы читали в детстве, формирует наши вкусы и интересы на всю дальнейшую жизнь. Эти книги не только развлекали, но и учили стойкости, смелости перед трудностями, ответственности за свои поступки, верности и поддержке близких. Не могу сказать, что сегодня я особенно увлечена фэнтезийными историями, но, перечитывая «Гарри Поттера», все чаще ловлю себя на мысли, что в нем порой больше реализма, чем в некоторых классических романах о «настоящей» жизни. Герои сталкиваются со страхами, делают моральный выбор, взрослеют через испытания — все это куда ближе к реальности, чем кажется на первый взгляд. Возможно, именно поэтому теперь мне особенно интересны книги, где фантазия сочетается с глубокими человеческими темами (привет, магический реализм!).
Подсознательно рука все так же тянется к приключенческой прозе, к историям, где есть движение, преодоление и внутренний рост. Думаю, именно детское чтение научило меня искать в книгах не жанр, а ощущение смысла и честности перед собой».
Дана Закирова, студентка, 22 года
«Когда я была маленькой, читала в основном классическую литературу для детей (в раннем детстве — сказки С.Т. Аксакова, А.С. Пушкина, «Алису в Стране чудес» Льюиса Кэрролла, попозже — пушкинского «Дубровского» и далее по школьной программе). Собственно, тогда вкус и сформировался: до сих пор я читаю в основном классику и современных писателей, которые продолжают классическую традицию. Тогда сформировался интерес, по ходу времени и взросления он углублялся. Наверное, из-за детского опыта с классической художественной литературой сейчас мне сложно воспринимать нон-фикшен, научпоп и некоторые другие жанры».
Павел Ерымовский, студент, 21 год
«В детстве я любил читать советских, российских и зарубежных классиков: Кира Булычева под псевдонимом Можейко (он написал много научно-популярных книг), Марка Твена («Приключения Тома Сойера» и другие повести) и Эдуарда Успенского (все произведения из цикла о Простоквашино). Также я почитывал Бориса Акунина (писатель Григорий Чхартишвили, признан в России иноагентом, внесен Росфинмониторингом в перечень лиц, причастных к терроризму и экстремизму. — Forbes Young) и разные фантастические книги — от трилогии «Голодные игры» Сьюзен Коллинз до серии Джоан Роулинг о Гарри Поттере.
Благодаря детской любви к чтению я начал писать собственные истории и в дальнейшем поступил на факультет журналистики. Сейчас я продолжаю читать книжные циклы и фантастическую литературу, включая современных российских авторов. Плюс очень полюбил антиутопии и отечественную литературу с социальной проблематикой».
Нина Дашевская, писательница
«В детстве я читала все подряд. Гребла, как бульдозер: чувствовался недостаток книг, хотя в доме была приличная библиотека. Мне нравилось все. Про пионеров, про другие страны, приключения, фантастика — все. Единственное, стихи не шли категорически, пропускала. Нужна была именно история! Увлекательным приключением был поиск продолжения, если повесть печаталась в журнале. Почему-то простая мысль — поискать в библиотеке не приходила в голову, и в гостях всегда нужно было искать книжную полку, книжный шкаф и выискивать номера «Пионера»: где, где «Застава на якорном поле» Крапивина? Думаю, сейчас похожую роль — ожидание следующей части, проживание с одним текстом долгое время — выполняют книжные сериалы. Но я люблю, чтобы они уже вышли, а тогда уже слушать. Ждать невыносимо.
В седьмом классе на меня обрушился Набоков. Это было как обморок. Оказалось, что важна не только история, а в каком порядке стоят слова, как и что создается за ними, и все это совершенно завораживало. Дальше случились немцы. Томас Манн, Гессе — все это можно прочитать только в подростковом возрасте. «Волшебную гору» я не успела, и она так и осталась недочитанной. И все равно я всегда возвращалась к так называемой литературе для подростков: герой-ребенок, герой взрослеющий — его мир так и остался для меня самым важным. «Все сказочки читаешь», — сказал однажды очень значимый для меня взрослый. И, к моему удивлению, у меня не было обиды, а просто понимание: я лучше знаю, что мне надо. Я просто в этом разбираюсь лучше. Прекрасно знаю, что через мою голову проскочило огромное количество мусора (и проскакивает сейчас), но, видимо, мне так было нужно.
И никогда больше я не читала с таким упоением и полным провалом в ту реальность, как в детстве. Главное чтение — до 20 лет, потом начинаешь оценивать, сомневаться, думать, а надо ли мне это сейчас, и многое отвлекает. Тем, кому удалось заскочить в чтение уже взрослым, и повезло, и это их большая работа над собой».
Александра Баженова-Сорокина, писательница и учительница словесности
«В детстве я обожала перечитывать любимые книги, возвращалась к ним раз за разом, могла цитировать с разных мест и, конечно, представляла себя внутри историй. Ключевой книгой много лет был «Питер Пэн» Джеймса Барри. Я бесилась из-за безответственного Питера и одновременно была в него влюблена. Меня затягивала мрачность этой сказки, я понимала, что что-то страшное происходит с потерянными детьми, которых переносят на остров Нетландия. Но главное — я чувствовала, что эта книга написана всерьез.
И до сих пор остро переживаю каждую читаемую книгу, отношусь к ним серьезно, как Джеймс Барри относился к своим читателям, то есть и ко мне».
Алихан Динаев, учитель обществознания, кандидат педагогических наук, автор книг «Почему он не читает», «Я не волшебник, я только учу»
«В детстве моими спутниками были книги Туве Янссон о муми-троллях и рассказы Николая Носова. Мир Муми-дола учил меня чувствовать оттенки эмоций, дружбу и тихую магию обыденного. А истории про Незнайку наполняли смехом и уверенностью, что ошибки — это лишь ступеньки к открытиям. Сегодня я читаю в том числе через призму того опыта. Как Янссон, я ценю тихие, глубокие миры, где даже в самом маленьком герое есть вселенная. А как Носов — остаюсь открытым иронии и абсурду, веря, что хорошая книга может быть одновременно мудрой и смешной. И преподаю, и пишу книги я именно в таком стиле».
Лана Богомаз, главный редактор издательства «Альпина.Дети»
«В детстве у меня были разные книги — в каждом возрасте свои открытия. Но если выделить одну, на которой хочется остановиться, то это «Робинзон Крузо» Даниэля Дефо. Я перечитывала ее в девять лет, потом в 16 и в 37, и каждый раз она звучала для меня по-новому. В детстве это было больше как первое столкновение с темой одиночества и ответственности за свою жизнь. В юности — уже понимание, что мир вокруг зависит от твоих решений. А во взрослом возрасте я увидела в книге практические уроки, которые актуальны и сегодня. Сразу же попросила перечитать мужа и сына, чтобы за семейным ужином обменяться впечатлениями.
Это книга про самостоятельность: шаг за шагом Робинзон строит жилье, добывает еду, организует быт. Про то, что важно уметь позаботиться о себе и не ждать, что кто-то сделает все за тебя. Про наблюдательность и планирование: он изучает природу, ведет записи, рассчитывает ресурсы — это же отличная школа стратегического и экологичного мышления. И еще про находчивость и изобретательность: Робинзон чинит, мастерит, приспосабливает — то, что мы сегодня называем креативностью. Но самое ценное для меня — это его внутренний стержень. Как человек сохраняет разум, интерес к жизни и чувство цели даже в полной изоляции».
Ирина Лейк, писательница
«Я точно помню, какие книги мне не нравились в детстве — детские. Знаете, такие поучительно-назидательные сказки, которые «ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок». Мне не хотелось уроков, мне хотелось историй! Настоящих, захватывающих, волшебных, с героями, которым сразу хочется верить и за которыми хочется идти, с приключениями, с чудесами. Я не понимала, зачем кто-то придумал сказку «Колобок», в которой героя просто съели. Я до сих пор в ужасе от сказки про сову и сокола, в которой сокол съедает птенцов бедной совы — эту историю я даже вспомнила в своей книге для взрослых «Сто способов сбежать», потому что подозреваю: она травмировала многих людей моего поколения.
Я очень рано научилась читать и читала все, что могла найти и вытащить из шкафа. И, признаюсь честно, те книги, которые я любила в детстве, я люблю и сейчас, потому что хорошая детская книга — это отличная книга для взрослых. Я до сих пор люблю книги Эдуарда Николаевича Успенского за прекрасный русский язык, за юмор и фантазию. А еще одна книга, которая в детстве произвела на меня огромное впечатление, — «Охотники за микробами» Поля де Крюи. Она была толстая, потрясающе пахла старыми страницами, и выглядела она как настоящая взрослая книга. Мой папа тогда решил, что я стану врачом, но на самом деле меня увлекли не исследования, не вирусы и не биографии ученых, — я читала эту книгу как настоящий захватывающий детектив! Я и сейчас ее с удовольствием перечитываю».
ИСТОЧНИК: https://www.forbes.ru/
