Встреча с руководителями международных информагентств 19 июня 2025 года 01.35 Санкт-Петербург

М.Гусман: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Прежде всего для меня большая честь: мне поручено, как представителю принимающей стороны, агентства ТАСС, модерировать эту встречу. И мои первые слова благодарности – Вам, Владимир Владимирович, что Вы откликнулись на нашу просьбу. Кстати, это уже девятая Ваша встреча в таком формате.

И надо сказать, что раз от раза интерес к этой встрече становится всё большим и большим. Я помню, когда Вы встречались в прошлом году, мне потом коллеги из агентства Reuters сказали, что они не помнят за последние годы, чтобы так много «молний» распространялось после какой-либо политической встречи.

И, если позволите, мы тогда, наверное, сразу перейдём к вопросам и ответам, потому что мы знаем, какой у Вас был сегодня напряжённый день.

Начнём?

В.Путин: Позвольте, я только два слова скажу.

М.Гусман: Да, пожалуйста, Владимир Владимирович.

В.Путин: Хочу вас всех поприветствовать, спасибо большое за ваш интерес.

Мы сейчас послушали, по-моему, небольшой, но очень хороший концерт, хорошего качества. Время уже позднее, у нас хорошее настроение – не будем друг друга мучить: позволим каждому из нас взять до второй октавы, как говорят специалисты, это для теноров очень хороший показатель, – позволим хорошо выступить друг другу, и пойдёмте отдыхать. У вас ещё будет много работы и завтра, и послезавтра.

Пожалуйста.

М.Гусман: Я первой хочу пригласить к микрофону нашу коллегу из Вьетнама, генерального директора Вьетнамского информационного агентства Ву Вьет Чанг. Это выдающийся журналист. Достаточно сказать, что за 75 лет работы Вьетнамского информационного агентства это первая женщина, которая возглавила это агентство. Она пользуется огромным авторитетом во Вьетнаме как журналист с огромным опытом, профессионал высшего класса.

Поэтому, госпожа Ву, Вам слово. Пожалуйста.

Ву Вьет Чанг (как переведено): Спасибо большое.

В своём приветственном слове XVIII Петербургскому международному экономическому форуму я бы хотела узнать, какая повестка дня инициатив, способных изменить мир к лучшему? Могли бы Вы подробнее рассказать о тех инициативах и видении, которое Россия продвигает с целью построения мирного и устойчивого развивающегося мира? И какую роль в этой повестке играет сотрудничество России с Азией в целом и с Юго-Восточной Азией, включая Вьетнам, в частности?

Спасибо.

В.Путин: Официально у нас повестка дня заявлена, она всем хорошо известна. Мне, наверное, нет необходимости повторять. Но мы не ставим перед собой столь амбициозных целей, чтобы в ходе этой работы повлиять на какую-то мировую повестку и что-то поменять, нет. Этот форум проводится уже давно, действительно с 90-х годов. Он постепенно, постепенно начал расти, приобретать всё большую и большую популярность.

И как раз в силу того, о чём сказал господин Гусман, а именно что к нам приезжает всё больше и больше наших партнёров, сам факт общения между собой, сам факт подписания достаточно большого количества соглашений, договоров, всяких протоколов и так далее – вот, собственно говоря, основная цель работы, с тем чтобы создавать в современных, прямо скажем, непростых условиях.

Наверное, нет необходимости перечислять, почему они такие непростые сегодня: и конфликты вооружённые и, по сути, торговые войны и так далее. Всё это создаёт сложности для развития мировой торговли. Есть все основания полагать, что прогнозы, которые говорят о том, что мировая торговля будет замедляться, имеют под собой определённые основания.

Цель, если абстрагироваться от формально заявленной повестки, как раз заключается в том, чтобы вместе поискать пути преодоления этих сложностей, так или иначе, вот таким образом – опосредованным образом – повлиять на ситуацию в мировой экономике.

И с учётом того что на форуме будут представлены коллеги из многих стран, которые занимают ведущие позиции в сфере экономики – и прежде всего по объёму экономики, по своему влиянию на процессы в мировой экономике, – мы рассчитываем, что это будет позитивным образом влиять на эти процессы.

Сейчас, наверное, тоже нет необходимости вдаваться в то, что мы выступаем за справедливый миропорядок, за то, чтобы правила международной торговой организации соблюдались, а не менялись в силу политической конъюнктуры от одного месяца к другому. Мы выступаем против всяких, всевозможных торговых войн, ограничений и так далее.

Что касается нашего сотрудничества с Юго-Восточной Азией, то оно развивается и развивается поступательно из года в год. Объёмы товарооборота растут – я сейчас не буду приводить абсолютные цифры, чтобы не ошибиться, но это точно, это абсолютно достоверные факты: растут постоянно. И это касается всех стран региона, это касается и Вьетнама.

Что касается региона в целом – я сейчас про Вьетнам скажу отдельно, – то мы считаем его чрезвычайно перспективным, потому что доля стран Юго-Восточной Азии в общей мировой экономике и темпы роста, они превышают общемировые. Мы считаем, что это очень перспективные для нас партнёры.

Что касается Вьетнама, то у нас особые отношения с Вьетнамом – все это хорошо знают – начиная с 50-х, 60-х годов, особенно в период борьбы Вьетнама и вьетнамского народа за свою независимость. Но с тех пор, что называется, много воды утекло, мир изменился, и наши страны изменились, а вот отношения дружбы, сотрудничества, они сохраняются.

У нас много хороших проектов, я уж не говорю про известный Тропический центр и про энергетику, где мы работаем и на территории Вьетнама и на территории Российской Федерации совместно и готовы расширять это сотрудничество, в том числе предоставляя нашим вьетнамским друзьям возможность работать на территории Российской Федерации в области углеводородов.

Но не только: мы работаем в области сельского хозяйства. И, может быть, кому-то покажется странным и необычным, но вьетнамские бизнес-структуры инвестируют в сельское хозяйство Российской Федерации приличные суммы, которые измеряются миллиардами долларов, и функционируют очень успешно на протяжении последних лет. Коллега наверняка знает, о чём я говорю, про эти инвестиции.

Мы будем и дальше создавать все условия для того, чтобы предприниматели из Вьетнама чувствовали себя уверенно. У нас очень хороший задел, связанный с гуманитарной составляющей, и прежде всего, конечно, речь идёт о подготовке кадров.

На сегодняшний день у нас достаточно много – несколько тысяч – обучается вьетнамских студентов по разным направлениям и в высших учебных заведениях, и в средних. Мы всячески будем поддерживать этот процесс, имея в виду, что это выгодно не только вьетнамской стороне, но и нам, потому что мы, безусловно, создаём очень хорошую человеческую базу для развития отношений по всем направлениям.

Я когда был во Вьетнаме последний раз, если Вы обратили, наверное, внимание, я встречался и все мы, моя российская делегация встречалась с выпускниками российских вузов. Мы как будто на Родину вернулись, как будто я был в Москве или в Петербурге. Очень доброжелательная атмосфера, дружеская и большая заинтересованность у всех этих людей, и готовность, желание работать совместно, и, главное, возможности у них возрастают.

Последний визит Генерального секретаря Центрального комитета Компартии Вьетнама [То Лама] в Россию только подтвердил, что все наши планы, которые мы строим с вьетнамскими друзьями, абсолютно реалистичны и выполняемы. Уверен, что мы будем достигать поставленных целей.

М.Гусман: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

Мы ещё останемся в Азиатском регионе. Я, не скрою, с особым чувством хочу предоставить слово нашему большому другу, генеральному директору китайского агентства Синьхуа – прямо рядом с вами – товарищу Фу Хуа.

Он кроме журналистики, кроме того, что он член ЦК Компартии Китая, специалист по истории китайской Компартии, доктор юридических наук. В прошлом году он у нас был на медиасаммите БРИКС. Мы вообще с агентством Синьхуа очень долгие и надёжные партнёры.

Товарищ Фу Хуа, пожалуйста.

Фу Хуа (как переведено): Благодарю, что предоставили возможность задать вопрос. Вы очень давний и хороший друг китайского народа. В прошлый раз Вы дали возможность выступить журналистам агентства Синьхуа, и это дало нам очень большую возможность – благодарим за это. И сейчас вопрос, который хотели мы Вам задать.

В последние годы российско-китайские отношения всеобъемлющего партнёрства и стратегического взаимодействия демонстрируют устойчивое развитие и приносят весомые плоды в области укрепления политического доверия. Как Вы считаете, в каких новых сферах сотрудничества российско-китайские отношения могут углублять взаимодействие?

В прошлом году – во время интервью агентству Синьхуа – Вы сказали про интерес родных к изучению китайского языка. Хотели бы уточнить, какую значимую роль, на Ваш взгляд, играет народная дипломатия и укрепление фундамента российско-китайских отношений?

В.Путин: Вы знаете, когда я говорил о том, что некоторые мои близкие люди, родные изучают китайский язык, я сказал про свою внучку, у которой воспитательница из Пекина, и она с ней свободно говорит на китайском языке, свободно.

Но моя дочка ещё в начале 2000-х годов, до всех каких-то значимых и известных событий, начала инициативно изучать китайский язык – просто потому что ей так хотелось: взяла преподавателя и изучала.

Но, оттолкнувшись от этого, я могу сказать, что интерес к китайскому языку растёт в России. Здесь нет ничего удивительного и здесь нет ничего, что отличало бы в данном случае российско-китайские отношения от любых других отношений нашей страны с другими странами в случае расширения объёма контактов и экономической активности.

Как только экономическая активность возрастает – сразу появляется необходимость в специалистах, которые владеют когда-то английским языком, когда-то немецким. Когда-то, ещё в XIX веке, французский был, он до сих пор считается языком дипломатического общения. Но где – к сожалению для французского языка – его универсальность? Это всё заменено английским языком.

А по поводу роста контактов во всех сферах, как я уже сказал, всё это вызывает к жизни изучение языка. Сегодня у нас продолжается обмен студентами, например: у нас 51 тысяча китайских студентов учится в России, примерно 25 тысяч российских молодых людей учится в Китае. У нас между университетами налажены прямые контакты – между московскими университетами в Китайской Народной Республике.

У нас много контактов в области гуманитарных отношений и культуры. Мы проводим регулярно тематические годы: Китая в России, России в Китае. Если мне память не изменяет, мы эти тематические годы начали как раз с Года китайского языка в России и с Года русского языка в Китае не случайно. Я думаю, что мы сделали очень правильно, поскольку это сразу подтолкнуло интерес обоих народов друг к другу.

Послушайте, 240 миллиардов долларов – это прилично. Да, у Китая с Европой побольше и со Штатами побольше. Но Россия становится очень заметным партнёром для Китайской Народной Республики в области экономики. У нас одних только проектов и инвестпроектов с обеих сторон запланировано на 200 миллиардов долларов, и они все реалистичны, они все будут реализованы. У меня и сомнений нет никаких.

Конечно, нужны специалисты в области русского с одной стороны и китайского с другой стороны языка. Ну конечно, а как же? Так и будет, понимаете? Имея в виду, что Китай по объёму покупательной способности, по паритету покупательной способности сейчас первая экономика в мире, а Россия заняла четвёртое место, то, в принципе, у нас это будет нарастать.

И повторяю, я и в прошлом году это говорил: это не связано с каким-то разворотом России туда, в сторону Азии, нет, это естественное направление взаимодействия. Почему? Объёмы экономики растут, вот и всё. И мы этот тренд заметили ещё в начале 2000-х годов, если не в конце 90-х, и тогда уже ведь начали выстраивать отношения с Китаем – не вчера. Вот в чём дело.

Это не конъюнктурное дело: всё это происходит в значительной степени – должен сказать прямо, чего здесь, – в значительной степени происходит за счёт роста объёмов и качества китайской экономики и, надеюсь, роста объёма и качества российской экономики. Может быть, мы об этом ещё поговорим.

Здесь какие приоритеты у нас возникают? Конечно, это финансовая сфера. Нам нужно обеспечить, безусловно, надёжные финансовые потоки, обеспечивающие растущие объёмы товарообмена – товарооборот 240 миллиардов, прилично.

Нам нужно больше сосредоточить внимание на высокотехнологичных сферах. И здесь, конечно, я надеюсь, и нашим китайским друзьям будет на что посмотреть и чем заинтересоваться в России. Мы уже несколько лет, сейчас уже начали подходить к реализации проекта, допустим, тяжёлого вертолёта. Россия – безусловный лидер, ни одна другая страна мира тяжёлых вертолётов не делает. ООН пользуется нашими вертолётами, они по 20 тонн, что ли, перевозят. Китай заинтересовался, особенно после трагических событий, связанных со стихийными бедствиями. Есть другие направления: и космос, и самолётостроение.

Но что нас, честно говоря, порадовало, я скажу вам откровенно, во-первых, удивило и порадовало, это когда китайцы добились просто показательных, выдающихся результатов в области развития искусственного интеллекта. Это в десять раз дешевле получилось, чем у конкурентов, и в десять раз эффективнее – результат, которого добились наши китайские друзья. А генетика и биология? Понимаете, это направление, которое чрезвычайно важно – и в медицине, и в экономике, что интересно.

И не в последнюю очередь у нас развивается и военно-техническое сотрудничество, и военное. И, безусловно, это чрезвычайно важно для того, чтобы гарантировать стабильность в мировых делах. У нас целый план сотрудничества по этому направлению, и министерства обороны имеют свои планы взаимодействия. Мы регулярно проводим учения и будем проводить и в этом году.

И в военно-технической сфере сотрудничаем. Мы знаем пожелания наших китайских друзей: речь идёт не просто о купле-продаже, а речь идёт об обмене технологиями. Мы к этому готовы и будем работать по всем этим направлениям.

М.Гусман: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

Тогда мы плавно переходим в Европу. Я хочу предоставить слово представителю страны, которая Вам очень хорошо известна – это, конечно, Германия.

Здесь с нами находится руководитель новостной службы агентства DPA. Новостная служба – это сердце любого агентства. Наш друг Мартин Романчик, он уже второй раз на наших встречах, он был в прошлом году. Он прошёл все стадии в своём агентстве: и спортивную редакцию возглавлял, и экономическую редакцию, и международную. Сейчас возглавляет службу новостей.

Мартин, Вам слово.

В.Путин: А когда Вы занимались спортом, Вы чему больше всего уделяли внимание, какому виду спорта?

М.Романчик (как переведено): Прежде всего футбол.

Добрый вечер, господин Президент!

Большое спасибо за приглашение, за возможность быть здесь.

Новый Федеральный канцлер [Германии] Фридрих Мерц недавно сказал, что он мог бы представить себе возможность проведения телефонных переговоров с Вами.

Как Вы считаете, было бы это полезно? Хотели бы Вы иметь контакты с новым Федеральным канцлером? И полагаете ли Вы, что Фридрих Мерц мог бы быть более успешным посредником между Россией и Украиной, чем Дональд Трамп?

Большое спасибо.

В.Путин: Если господин Федеральный канцлер хочет позвонить и переговорить, я уже много раз об этом говорил, мы не отказываемся ни от каких контактов и мы всегда к этому открыты. Года полтора назад – или сколько, два? – такие разговоры с канцлером [Олафом] Шольцем и с другими лидерами Европы носили регулярный характер. Но в какой-то момент, когда наши европейские партнёры задумали нанести нам поражение стратегического характера на поле боя, они сами прекратили эти контакты. Они прекратили – пожалуйста, они пускай возобновляют. Мы открыты, я много раз об этом сказал.

Может ли Германия внести больший вклад, чем Соединённые Штаты, в качестве посредника в наши переговоры с Украиной? Я сомневаюсь. Посредник должен быть нейтральным. А когда мы видим на поле боя немецкие танки «Леопард», а сейчас мы разговариваем и смотрим на то, что Федеративная Республика раздумывает поставлять «Таурус» для атак на российскую территорию с применением не только самой техники, но с использованием офицеров бундесвера, – конечно, возникают большие вопросы. Всем хорошо известно, что, если это произойдёт, это не повлияет на ход боевых действий, это исключено, но отношения наши совсем испортит.

Поэтому мы рассматриваем на сегодняшний день Федеративную Республику, так же как и многие другие европейские страны, не как нейтральное государство, а как сторону, поддерживающую Украину, а в некоторых случаях, пожалуй, как соучастника этих боевых действий.

Но тем не менее, если речь идёт о желании поговорить на эту тему, представить какие-то идеи на этот счёт, повторяю ещё раз: мы к этому всегда готовы, открыты, пожалуйста.

М.Гусман: Спасибо, Владимир Владимирович.

Мы остаёмся в Европе. Агентство Рейтер не нуждается в особом представлении. Представители агентства Рейтер участвовали практически во всех этих встречах, которые Вы проводили.

Сегодня с нами ответственный редактор информационного агентства Рейтер Саймон Робинсон. Он, вообще-то говоря, родился в Австралии, но работал во всём мире: и на Ближнем Востоке, и в Соединённых Штатах, и в Африке. Он впервые на нашей встрече, но у него есть какие-то к Вам вопросы.

С.Робинсон (как переведено): Спасибо, господин Президент.

У меня вопрос по Ирану. Премьер-министр [Израиля Биньямин] Нетаньяху заявил, что нападение Израиля на Иран может привести к смене режима. Дональд Трамп призвал к безусловной капитуляции Ирана.

Вы согласны с Премьер-министром [Израиля] и с Президентом [США]?

В.Путин: Я не очень понимаю Ваш вопрос. Я согласен с чем? С чем Вы хотите, чтобы я был согласен или нет? Они заявили то-то и то-то, а потом Вы спросили: а Вы с этим согласны? С чем?

С.Робинсон (как переведено): Вы согласны с их оценками, что это может привести к смене режима и что Иран должен готовиться к безусловной капитуляции?

В.Путин: Как Вы знаете, Россия и я лично в контакте и с Премьер-министром Израиля и по этому вопросу в контакте с Президентом Трампом. Всегда нужно смотреть, цель достигается или нет при начале чего-то.

Мы видим, что на сегодняшний день в Иране при всей сложности происходящих там внутриполитических процессов – мы об этом знаем, и, я думаю, нет смысла углубляться, – но всё-таки происходит консолидация общества вокруг политического руководства страны. Это почти всегда и везде так происходит, и Иран не исключение. Это первое.

Второе, что очень важно – об этом все говорят, я только повторю то, что мы знаем и слышим со всех сторон, – эти подземные заводы, они существуют, ничего с ними не произошло. И в этой связи, мне кажется, было бы правильным всем вместе поискать пути прекращения боевых действий и найти способы договориться всем участникам этого конфликта друг с другом, с тем чтобы обеспечить как интересы Ирана, с одной стороны, на его атомную деятельность, в том числе мирную атомную деятельность, – разумеется, имею в виду и мирную атомную энергетику, и мирный атом в других сферах, – так и обеспечить интересы Израиля с точки зрения безусловной безопасности еврейского государства. Это тонкий вопрос, и, конечно, нужно здесь быть очень аккуратным. Но, на мой взгляд, в целом такое решение может быть найдено.

Мы, как вы знаете, в своё время подхватили проект в Иране, который осуществлялся немецкими компаниями, и достроили атомную электростанцию «Бушер»… Германские компании ушли, иранцы нас попросили продолжить – это было сложно, потому что то, что делали немецкие специалисты, это был их дизайн, и «Росатому» пришлось приложить немало усилий, для того чтобы адаптировать это всё под блок российского дизайна.

Но тем не менее мы это сделали, и этот блок работает, работает успешно. Мы заключили контракт на строительство ещё двух блоков. Работы идут, и наши специалисты находятся на площадке. Это свыше 200 человек. Мы договорились с руководством Израиля, что будет обеспечена их безопасность.

В целом мне кажется, что, имея в виду планы Ирана продолжить использование, развитие мирного атома, имеется в виду и в области сельского хозяйства это применимо, в области медицины и так далее, но это не атомная энергетика, и в атомной энергетике мы могли бы вместе с Ираном. Почему я так думаю? Потому что уровень доверия достаточно высокий между нашими странами. У нас очень добрые отношения с Ираном. Мы могли бы продолжить эту работу и обеспечить их интересы в этой сфере.

Я сейчас не буду вдаваться в детали – их много, и все эти детали нами обсуждались как с израильской стороной, так и с американской. Так мы определённые сигналы подали и иранским нашим друзьям. И в целом можно обеспечить интересы Ирана в области мирной атомной энергетики и в то же время выйти на снятие озабоченностей со стороны Израиля в отношении своей безопасности.

Такие варианты, на мой взгляд, есть. Мы их изложили, повторяю, всем нашим партнёрам: и США, и Израилю, и до Ирана довели. Мы ничего никому не навязываем – просто говорим о том, как мы видим возможный выход из ситуации. Но решение, конечно же, за политическим руководством всех этих стран, прежде всего Ирана и Израиля.

М.Гусман: Спасибо, Владимир Владимирович.

В этом году, как Вы знаете, исполнилось 75 лет дипломатическим отношениям России и Индонезии. Президент Индонезии прибыл в Санкт-Петербург для участия в экономическом форуме, я так понимаю, завтра-послезавтра Вы с ним встречаетесь.

А вот генеральный директор индонезийского агентства опередил своего Президента и уже имеет возможность сегодня с Вами встретиться. Поэтому предоставим ему слово.

Пожалуйста.

А.Мунир (как переведено): Сегодня мы очень гордимся тем, что мы будем свидетелями визита Президента Прабово в Россию. Мы также хотим привнести большой вклад в работу Санкт-Петербургского международного экономического форума.

Мы видим, что у нашего президента Прабово есть особая близость с Россией. До того, как его назначили, он уже встретился с Вами, господин Президент. Мы видим это как очень важный официальный повод для наших стран.

И есть ещё один вопрос: какой приоритет у Владимира Владимировича в отношении Индонезии во времена, когда наши взаимоотношения с Россией празднуют юбилей – 75 лет?

И сейчас мы уже вносим инвестиции. У нас есть взаимодействие в рамках туризма, в военной сфере, взаимодействие в торговле. Потому что Индонезия сейчас старается привлечь инвестиции, особенно из больших стран, где у Индонезии есть специальные программы в сфере добычи никеля, производства продукции, источником которой станет Индонезия. Это самое первое.

Во-вторых, мы хотим сейчас знать, какой же вклад Россия может внести для того, чтобы улучшить ситуацию, связанную с неопределённостью по экономике мира. И сейчас также ситуация, связанная с осью в Китае, осью в США, есть ось также в других больших странах мира.

Я думаю, что в будущем в Азии также будет необходимость, чтобы наконец получить какую-то определённость в сфере экономики, конечно же, включая Индонезию, у которой есть очень большой потенциал с точки зрения населения, его рабочей силы и геополитической позиции на международной арене.

В.Путин: Вы абсолютно правильно определили отношения России и Индонезии и наши отношения с Президентом Индонезии. Действительно, счёл возможным – после выборов, но ещё до инаугурации – приехать в Москву с визитом, и мы это очень высоко оценили. Это действительно очень хороший знак того, что Индонезия при действующем Президенте настроена на всестороннее развитие наших связей.

Ну что сказать? Индонезия развивается очень быстрыми темпами, очень быстрыми. Она превращается в одну из крупнейших стран мира. Сколько сейчас в Индонезии? Почти 300 миллионов человек, да, у вас?

А.Мунир (как переведено): 280 миллионов человек.

В.Путин: Представляете, 280 миллионов человек! Многие европейские страны, даже мы в России, все считают себя великими державами. Но задумайтесь об этом: вот Индонезия – 280 миллионов человек, и постоянно растёт.

Вы понимаете, что происходит? Мир капитально меняется, кардинальным образом. И дело ведь не только в количестве народонаселения – дело в том, что все эти страны и экономики этих стран достаточно быстрыми темпами преображаются: меняется структура экономики этих стран, растёт совокупный ВВП, темпы роста экономик растут, повышается уровень образования населения.

И все эти страны, безусловно, будут бороться за то, чтобы достигать хорошего уровня доходов населения. Это неизбежно повлечёт за собой целый комплекс мероприятий, которые эти страны будут проводить в сфере своей экономики, науки и образования. Они выходят на очень серьёзные, мощные позиции в мире, в мировой экономике.

Мы именно так относимся к Индонезии, тем более что у нас очень добрые, десятилетиями сложившиеся очень дружеские, хорошие, доверительные отношения друг с другом. Конечно, есть традиционные сферы нашего сотрудничества, и мы будем их поддерживать. Но мы, безусловно, будем стремиться к тому, чтобы диверсифицировать наши связи. Я думаю, что уровень товарооборота точно сегодня не соответствует нашим возможностям.

Мы, безусловно, завтра – у нас такая обстоятельная будет беседа с Президентом Индонезии, – мы по всем направлениям, которые считаем приоритетными, обязательно с ним поговорим. Мне не хочется забегать вперёд, потому что он уже приехал и мы завтра с ним с утра увидимся, практически проведём несколько часов вместе и будем об этом подробно говорить.

Но Вы упомянули некоторые проблемы: проблему между Соединёнными Штатами и Китайской Народной Республикой в области тарифов и торговых отношений. Да, есть у Китайской Народной Республики превышение в области товарооборота, и, наверное, и нужно стремиться к тому, чтобы сбалансировать это. Но я согласен здесь с нашими китайскими друзьями: надо делать это спокойно – в ходе переговорного процесса, и точно совершенно можно добиваться нужного результата.

Я нисколько не сомневаюсь, что и Соединённые Штаты, конечно же, к этому в конце концов придут. И то, что делает действующая Администрация – да, планка-то переговорного процесса завышается, но потом всё фактически переходит в область переговоров и к поиску взаимоприемлемых решений. Я думаю, что так будет и по другим направлениям.

Председатель КНР в своё время предложил известную стратегию «Один пояс, один путь». Она связана с тем, чтобы создавать условия для взаимодействия со всеми соседними странами, даже не с близкими соседями, а соседями по подходам, что называется, к развитию торгово-экономических связей. И получается, знаете, это реально получается.

Индонезия начинает работать в рамках БРИКС, работает достаточно уверенно. Мы всячески будем способствовать тому, чтобы Индонезия вливалась в семью БРИКС, получала необходимые дивиденды от этой совместной работы, чувствовала бы, что семья БРИКС и правила, которые в БРИКС изложены, благотворно влияют на развитие экономики вашей страны.

А страны БРИКС, в том числе и Россия, конечно, заинтересованы в том, чтобы наращивать отношения с Индонезией по тем направлениям, которые являются приоритетными для вас. Это опять же и прежде всего высокие технологии. Нам здесь есть что предложить нашим партнёрам из Индонезии, и уверен, что индонезийцы тоже в состоянии будут предложить нам свои интересные идеи. Завтра мы с Президентом подробно обо всём этом поговорим.

М.Гусман: Спасибо.

Владимир Владимирович, знаете, у нас многие годы очень близкие, тесные партнёрские связи с нашими друзьями из казахстанских СМИ – на постоянной основе, мы постоянно общаемся.

Некоторое время назад уважаемый Президент Казахстана Касым-Жомарт Кемелевич Токаев создал большой телерадиокомплекс, куда вошло в том числе информационное агентство Казинформ со своими связями.

Наш друг и коллега здесь с нами сегодня находится – Аскар Джалдинов. Он возглавлял Казинформ, а сейчас он заместитель директора телерадиокомплекса, но продолжает руководить информационной работой.

Хочу предоставить ему слово.

А.Джалдинов: Владимир Владимирович, спасибо за приглашение.

А у меня вопрос такой. Экономическое сотрудничество между Казахстаном и Россией сохраняет позитивную динамику. Что, по Вашему мнению, могут сделать наши страны, для того чтобы стимулировать дальнейшее развитие торгово-экономических связей, особенно на фоне глобальных вызовов?

В.Путин: Вы знаете, у нас с Казахстаном особые отношения – это очевидно, все хорошо понимают это. У нас союзнические отношения в самом прямом смысле этого слова. И наша история нахождения, пребывания в составе единого государства, огромное количество связей на межличностным, гуманитарном уровне между людьми имеют огромное значение.

Казахстан является и членом ОДКБ – нашей оборонительной структуры, и членом экономического объединения. Мы сотрудничаем с Казахстаном в рамках ШОС и других организаций. Это всё имеет очень большое значение, потому что создаёт условия для развития взаимодействия по самым важным для нас направлениям.

Сейчас скажу, должен сказать про энергетику: да, она у нас всегда была одним из серьёзных направлений. Вы знаете, что мы начали поставлять, что мы сейчас думаем над тем, чтобы расширить свои поставки энергоносителей, газа. Потому что хорошо известно, что в Советском Союзе газовые структуры были построены таким образом, что часть энергоресурсов поступала из России в Казахстан, и там не было построено своих инфраструктурных объектов: нет у вас трубопроводной системы и так далее. Традиционно поставлялись из России – в рамках единого государства делали так. Мы продолжаем это делать.

Но сейчас мы обсуждаем с Президентом Казахстана возможность расширения этого сотрудничества в области энергетики. Мы думаем о том, как вместе выходить на рынки третьих стран. Мы думаем о том, как нам организовать логистические маршруты по поставкам казахстанской нефти.

Вы знаете, что основной объём казахстанской нефти, идущей на экспорт, идёт через Российскую Федерацию, основной. Это через систему КТК – Каспийский трубопроводный консорциум – и по другим каналам тоже. Чуть ли не вся нефть Казахстана на экспорт идёт через Россию. Но мы понимаем, что Казахстан заинтересован в диверсификации, и мы готовы содействовать этому, помогать и так далее. Мы в Европе работаем, вместе работали, до сих пор во всяком случае.

У нас продолжается работа в космосе, и не только это касается использования космодрома Байконур. Это касается развития спутниковых группировок, это касается совместного исследования в области космоса.

Сейчас мы обслуживаем наш товарооборот, который постоянно растёт – почти на 95 процентов в национальных валютах. И это очень хороший показатель, который даёт нам возможности не замедлять рост товарооборота в связи с трудностями, связанными с проводкой денежных средств и взаимных денежных потоков за товары и услуги.

Уже не говорю про систему наших отношений в гуманитарной сфере, в области образования. Она очень активно развивается. И я, безусловно, рассчитываю на то, что всё так и будет: Касым-Жомарт Кемелевич – человек, который прекрасно понимает, какое значение для Казахстана имеет развитие отношений с Россией, и мы этим очень дорожим. Отвечаем и будем отвечать тем же.

И, наконец, в области правоохранительной деятельности мы работаем вместе над купированием всяких угроз, исходящих от организованной преступности, от терроризма. Это, считаем, очень важно. Упомянул уже, что мы являемся членами оборонительной организации – ОДКБ. Здесь наши министерства обороны сотрудничают на постоянной основе, очень эффективно работают.

Хочу подчеркнуть, что эта деятельность ни в коем случае никогда не была направлена и сегодня не направлена против третьих государств. Речь идёт только об обеспечении безопасности в регионе нашей ответственности, имея в виду, что у нас много таких факторов, которые вызывают обеспокоенность, в том числе, допустим, ситуация в Афганистане. У Казахстана нет общей границы, но да, у других стран есть, и мы знаем о фактах проникновения в прежние годы теробразований в эти соседние с нами и с вами государства.

В конце концов, у нас самая протяжённая в мире государственная граница – между Россией и Казахстаном, – самая протяжённая в мире сухопутная граница. Это тоже кое-что значит, имеет для нас назначение. Мы будем развивать отношения и в этой связи тоже. Поэтому хочу ещё раз подчеркнуть: Казахстан для нас – безусловно, одно из самых близких нам государств, это наш союзник.

Я не вижу никаких осложняющих моментов развития наших отношений, вообще никаких. Будем искать всё новые и новые направления взаимодействия. Вы наверняка знаете: мы регулярно встречаемся с Касым-Жомартом Кемелевичем, и он к нам приезжает, я езжу в Казахстан с большим удовольствием. И по линии правительств, по линии министерств иностранных дел постоянно, в режиме нон-стоп идут консультации и взаимодействие.

А.Джалдинов: Спасибо большое.

М.Гусман: Спасибо, Владимир Владимирович.

По правую руку от меня сидит уже знакомый Вам наш дорогой коллега и друг из испанского агентства EFE Мануэль Санс Минготе, которого в Испании знают не только как замечательного журналиста, но и как специалиста в истории, философии, он вообще такой популярный лектор. Поэтому хочу попросить его задать Вам вопрос, он давно этого ждёт.

Пожалуйста.

Х.М.Санс Минготе (как переведено): В первую очередь я хотел бы присоединиться к коллегам и выразить благодарность за то, что имею возможность присутствовать здесь, где Вы напрямую слушаете информационные агентства, и поблагодарить агентство ТАСС за гостеприимство.

Как Вы знаете, через несколько дней состоится саммит НАТО, на который приедут государства, и одна из тем, которую они будут обсуждать, заключается в том, что Европа думает о перевооружении и планирует тратить больше на военные расходы.

И мой вопрос очень прямой. Если у Вас будет возможность поговорить или выступить перед этими членами этой структуры, что бы Вы им сказали, каково Ваше послание и в чём заключается задача? И считаете ли Вы такое перевооружение НАТО угрозой для России?

В.Путин: Мы не считаем какое бы то ни было перевооружение НАТО угрозой для Российской Федерации, потому что мы самодостаточны с точки зрения обеспечения своей безопасности, и мы постоянно совершенствуем наши Вооружённые Силы и наши оборонительные возможности.

Что бы НАТО ни делало – конечно, это создаёт определённые угрозы, – но мы, купируем все эти угрозы, которые будут возникать. Здесь нет никаких сомнений. В этом смысле любые перевооружения и увеличение бюджетов до пяти процентов от ВВП стран НАТО не имеют никакого смысла. Это первое.

Второе. Вы знаете, на протяжении веков – к сожалению, это так, я могу это с полным основанием утверждать, – просто на протяжении веков на Западе время от времени, на протяжении длительного времени, всё время возникал вопрос об угрозе со стороны России. Так удобно западным элитам было выстраивать свою внутреннюю политику, потому что на базе мнимой угрозы с востока всё время можно было выколачивать деньги из налогоплательщиков и всё время объяснять собственные ошибки в области экономики угрозой с востока. Если вы посмотрите, мы с вами посмотрим, полистаем исторические книжки, мы придём к выводу, что время от времени всегда эта тема поднималась.

Понятно, что сегодняшний кризис отношений между Россией и Западной Европой начался как бы с 2014 года. Но ведь проблема не в том, что Россия как бы присоединила Крым, а проблема в том, что западные страны способствовали госперевороту на Украине.

Понимаете, мы всё время раньше слышали: надо жить по правилам. По каким правилам? Какое же это правило, когда три государства – Франция, Германия, Польша – приехали в Киев и как гаранты подписали бумагу договорённостей между оппозицией и властями во главе с Президентом Януковичем? Подписали же три государства, министры иностранных дел. На меня коллега из ФРГ смотрит, господин Штайнмайер, он тогда был Министром иностранных дел, [подписал] своей подписью. А через несколько дней оппозиция совершила госпереворот, и никто даже не чихнул, как будто ничего не происходило, понимаете? А потом мы слышим: надо жить по правилам. По каким таким правилам? Что вы придумываете? Правила вы пишете для других, а сами ничего не собираетесь соблюдать, что ли? Ну кто же так будет жить, по таким правилам?

Вот с этого начался кризис. Но не потому, что Россия с позиции силы действовала, нет, с позиции силы начали действовать те люди, которых мы до недавнего времени партнёрами называли. А бывший замгоссекретаря, госпожа Нуланд, по-моему, прямо сказала: мы истратили пять миллиардов долларов, что же, мы теперь уходить оттуда не собираемся. На переворот истратили пять миллиардов долларов – ничего себе, откровения такие! Здрасьте, приехали!

Наши западные партнёры действовали всегда после распада Советского Союза как минимум с позиции силы. Понятно почему, я об этом и писал, и всё. Потому что миропорядок после Второй мировой войны основывался на балансе сил между победителями. А теперь одного из победителей не стало – Советский Союз развалился. И всё, западники начали переписывать под себя все эти правила. Какие правила?

После Крыма начались события на юго-востоке Украины. Что сделали? На юго-востоке люди не признали этот переворот. Вместо того чтобы с ними договариваться, против них начали применять армию. Мы смотрели на это, смотрели, пытались достичь договорённости – восемь лет, вы понимаете? Это же не пять дней. Восемь лет пытались договориться между киевскими властями, первичным источником власти которых является госпереворот, и тогдашним юго-востоком Украины, то есть Донбассом. Но в конце концов нынешние власти заявили: нас ничего не устраивает в Минских соглашениях, то есть выполнять не будем. Восемь лет мы терпели, понимаете?

Но людей-то жалко, там восемь лет над ними издевались. В конечном итоге и над Русской православной церковью издеваются до сих пор, над русскоязычным населением издеваются. Все делают вид, что ничего не замечают.

В конечном итоге мы приняли решение положить конец этому конфликту – да, используя наши Вооружённые Силы. Что это значит? Что мы собираемся нападать на Восточную Европу, что ли?

Когда-то известный гитлеровский пропагандист говорил: чем невероятнее ложь, тем быстрее в неё поверят. Вот эта легенда о том, что Россия собирается нападать на Европу, на страны НАТО – это та самая невероятная ложь, в которую пытаются заставить поверить население западноевропейских стран. Мы понимаем, что это бред, понимаете? Те, кто это говорят, не верят же в это сами. Ну и вы сами, наверное. Хоть один из вас верит, что Россия готовится к нападению на НАТО? Что это такое?

Вы знаете, что страны НАТО сейчас тратят на вооружение 1400 миллиардов долларов? Это больше, чем все страны мира вместе взятые, включая и Россию, и Китайскую Народную Республику. И население там, в странах НАТО, – сколько там? – за 300 миллионов, 340 миллионов. У России, как известно, 145, под 150 сейчас. И тратим мы несопоставимые деньги, просто несопоставимые деньги на вооружение. И мы собираемся нападать на НАТО, да? Ну что это за бред?

И все понимают, что это бред. И обманывают своё население, для того чтобы обеспечить выколачивание денег из бюджетов, пять процентов – три с половиной плюс полтора – и объяснять этим провалы в экономике и в социальной сфере. Ну конечно, ФРГ, ведущая экономика Евросоюза, балансирует на грани рецессии. Зачем, кстати говоря, я до сих пор это не могу понять, почему Федеративная Республика отказалась от использования российских энергоносителей. Через Украину мы поставляли в другие страны Европы, Украина получала транзитные деньги от нас по 400 миллионов ежегодно, а Германия почему-то отказалась получать российский газ. Почему? Нет, рационального объяснения просто не существует. Зачем?

Volkswagen погибает, Porsche погибает, стекольная промышленность погибает, сфера удобрений погибает. Ради чего? Назло кондуктору куплю билет и не поеду – так, что ли? Чушь какая-то.

Поэтому, если страны НАТО хотят ещё больше увеличить свой бюджет, это их дело. Но это не пойдёт никому на пользу. Будут создавать, конечно, дополнительные риски, да, будут. Ну это не наше же решение, это решение стран НАТО. Я считаю, что это абсолютно нерационально и бессмысленно, и угроз никаких от России, конечно же, не исходит, это просто ерунда. Доктор Геббельс говорил, ещё раз повторяю: чем невероятнее ложь, тем быстрее в неё поверят. И кто-то, наверное, в Европе в это верит.

Лучше бы занялись спасением своего автопрома и повышением заработной платы.

М.Гусман: Спасибо, Владимир Владимирович.

Я сейчас хотел бы обратиться к своему другу многолетнему из Турции. К Турции сейчас приковано внимание: с одной стороны, Стамбул – крупная международная переговорная площадка, а с другой стороны, началось лето и масса россиян едут в Турцию, не только россиян, на отдых.

Сердар Карагёз представляет агентство Анадолу – ведущее турецкое информационное агентство. Он председатель правления, генеральный директор. Но ещё есть один момент: он поступил, по-моему, наиболее мудро из наших коллег, он единственный, кто приехал с женой к нам сейчас, на эту встречу. Поэтому, так сказать, мы одобряем эту инициативу – это как бы призыв к остальным коллегам на будущее, в следующий раз они все приедут с жёнами.

Сердар, тебе слово.

В.Путин: Это или он приехал с женой, или жена его не отпустила, мы не знаем.

М.Гусман: Честно Вам скажу, у нас был разговор. Это, скорее всего, она сказала, что без меня ты не поедешь. Он может подтвердить, такой был разговор.

В.Путин: Но мы будем тешить себя надеждой, что Ваша супруга хотела побывать в России, в Петербурге. Надеюсь, ей понравится.

М.Гусман: Она ещё по-русски говорит.

В.Путин: Замечательно.

С.Карагёз (как переведено): Спасибо большое, господин Президент.

Моя жена училась в России в университете. Действительно, она очень хотела приехать, и мы послушали замечательный концерт, он был великолепен.

Россия при любых условиях на протяжении истории всегда уделяла внимание искусству, литературе. Но, с одной стороны, идёт продолжение культурных и художественных мероприятий в России. С другой стороны, есть фактически война у Россией с Украиной. Я хотел бы поговорить с Вами о том, как эта война может завершиться.

До этого с господином Эрдоганом, Президентом Турции, уже в ходе этой войны вы подписали соглашение о «зерновом коридоре». Вы вместе решили вопрос спасения миллионов людей от голода. Даже в таких условиях вы могли найти решение таких сложных проблем.

На прошлой неделе господин Эрдоган выступил с призывом о проведении саммита в Турции, саммита мира. Господин Зеленский сразу согласился. Господин Трамп сказал: если Путин поедет, то и я приеду. Из Кремля мы получили сообщение о том, что пока условия для этого не созрели.

В этой связи я хотел бы спросить: Вы лидерам всё-таки отводите какую-то важную роль для решения этого вопроса? И какие условия должны созреть для того, чтобы лидеры могли собраться вместе и положить конец этому конфликту?

Спасибо большое.

В.Путин: По поводу заявления Президента Трампа я услышал по-другому. Господин Трамп сказал: «Путин не едет, потому что я не еду. А что ему там делать, когда меня там нет?». И он прав. В этом смысле он абсолютно прав. Первое.

Второе. Он также говорил неоднократно, что если бы «я был президентом, то этой войны бы не было». Я думаю, что и здесь он прав. Я сейчас скажу почему.

Потому что в одном из моих последних телефонных разговоров с господином Байденом я ему сказал о том, – сейчас в детали не буду вдаваться, у нас, разумеется, записи разговоров есть на этот счет, – я ему говорил о том, что не нужно доводить до каких-то горячих конфликтов, нужно все решать мирным путем и надо заставить нынешнее руководство Украины удовлетворить требования своих граждан, проживающих на юго-востоке: прекратить геноцид русскоговорящего населения, прекратить там нарушать права человека, о чем постоянно говорила прежняя администрация – по правам человека.

Кстати, я ему тогда сказал: «Вам кажется, что сейчас это все так просто будет решено, но может пройти какое-то время и окажется, что лучше бы не делать того, куда Вы толкаете ситуацию». Я сказал об этом Байдену. И действительно, если бы Трамп был Президентом, может быть, этого конфликта бы и не состоялось. Вполне допускаю.

Теперь, что касается встреч на высшем уровне. Вы знаете, я был участником переговоров в Минске, когда мы искали принципы мирного урегулирования, и мы говорили 17 часов подряд, всю ночь. Да, мы договорились об этих принципах, но они западной стороной не исполнялись. Бывший канцлер заявила о том, что нужно было просто выиграть время для того, чтобы вооружить Украину. Она сказала это публично, никто же не заставлял. То же самое подтвердил и бывший Президент Франции. Они же сказали это, понимаете? То есть выяснилось, что наши так называемые западные партнеры не собирались ничего выполнять.

Нужно найти решение, которое бы положило не только конец сегодняшнему конфликту, но создало бы условия невозобновления подобных ситуаций на длительную историческую перспективу.

Когда конфликт только начался, мы уговаривали украинскую сторону о том, чтобы они на известных минских условиях, договоренностях воссоединили эту часть Украины, которая от них уходила, но они отказались от этого. В конечном итоге начался вооруженный конфликт.

Мы ведь что сделали? Понимаете, я говорил уже и Генсекретарю [ООН Антониу] Гутеррешу, и публично говорил. Можно как угодно спорить, понимаете? Можно как угодно клеймить Россию за то, что она начала агрессию. Но послушайте меня: не надо быть большим специалистом в области публичного международного права, чтобы понять логику, о которой я сейчас скажу.

Часть территории одной страны приняла решение отделиться от основной части. Это юго-восток Украины – Донецк и Луганск, они приняли решение отделиться. Они имели на это право или нет? Строго говоря, в рамках международного права и Устава ООН они имели на это право. Соответствующая статья говорит о праве наций на самоопределение. По-моему, даже первая. Вы понимаете, это право народа на самоопределение. Первое.

Второе. В ходе этого процесса обязана была эта часть страны спросить разрешения у центральных властей, у Киева, или нет? Нет. Есть решение Международного суда ООН, согласно которому это был прецедент, созданный Косово. Международный суд ООН прямо записал: если какая-то часть страны приняла решение отделиться, она не обязана с этим вопросом обращаться к центральным властям. Все.

Ну вот, Донбасс отделился. Дальше: мы имели право признать их независимость? Мы восемь лет не признавали, понимаете? Восемь лет мы терпели и пытались договориться. В конце концов, они объявили о независимости. Мы имели право их признать? А почему нет? Мы их признали.

Но признав их, мы заключили с ними договор о взаимопомощи. Мы могли это сделать? Ну конечно, могли. Мы это сделали. В рамках этого договора, который мы ратифицировали парламентом, мы обязаны были оказать им помощь, в том числе и военную. Они к нам обратились за этой помощью официально – и мы эту помощь оказываем.

Скажите, где я ошибся, на каком шаге я допустил ошибку? Вы не найдете ее просто – ее нет. Это все одно вытекает из другого.

И уж когда я говорю про косовский прецедент, я помню, что тогда происходило. Тогда западноевропейские страны и США оказали достаточно серьезное давление на суд ООН – и он вынес это решение: при отделении какой-то части эта часть не обязана обращаться к центральным властям за согласием.

Все! Понимаете? Сами все своими руками сделали. А потом говорят: а как же вы так? А вот так. Вам можно, а здесь нельзя, что ли? Так не будет. Правила должны быть едиными, только тогда они будут стабильными, а это гарантия безопасности для всех не за счет других – вот ключевая вещь, ключевое звено.

Ну так вот, мы готовы встречаться. И я, кстати, сказал: я готов встречаться со всеми, в том числе и с Зеленским. Да, вопрос не в этом: если украинское государство доверяет кому-то вести переговоры, ради бога, пускай это будет Зеленский, – вопрос не в этом. Вопрос – кто будет подписывать документ? Послушайте, я ничего не придумал. В пропагандистском плане можно говорить все что угодно о легитимности действующих властей. Но нам же важна при решении серьезных вопросов не пропагандистская составляющая, а юридическая.

А юридическая какая? По конституции Украины Президент Украины избирается на пять лет. Способов продления полномочий не существует – даже в условиях военного положения. Там прописано, почитайте внимательно: в условиях военного положения пролонгируются права только парламента, Рады. Там написано, что в условиях военного положения выборы не проводятся. Это правда. Но нигде не написано, что пролонгируются права Президента. Нет, все.

А по конституционному устройству Украина – это не парламентская и не президентская республика, а президентско-парламентская. Что это означает? Это означает, что все органы власти формируются Президентом. Все считают, что это демократическое общество. Так может быть устроено государство – все назначаются Президентом: все военачальники назначаются Президентом, все министры назначаются Президентом, все губернаторы назначаются Президентом – там нет выборности. Но если первое лицо нелегитимное, вся система власти становится нелегитимной.

Почему я это говорю? Нам все равно, кто ведет переговоры, даже если это действующий глава режима. Я даже готов встречаться, но если это будет какой-то завершающий этап, чтобы не сидеть там и что-то делить бесконечно, а поставить точку. Но точка, подпись должна стоять легитимных властей, иначе, знаете, придет следующий и выбросит это все в помойку. Так же нельзя, мы же серьезные вопросы решаем. Поэтому я не отказываюсь от этого – только должна быть проделана большая работа.

И наконец, самое главное – может, не самое главное, но важное. Когда еще до начала конфликта мы упрашивали украинские власти выполнить все минские соглашения, они отказались. Потом началась известная специальная военная операция. Как только она началась – тоже не секрет – мы им сказали: «Слушайте, давайте, выводите свои войска из Донецкой и Луганской республик, которые мы признали в качестве независимых государств, и все, все закончится завтра». – «Нет, будем воевать». Ну хорошо, вот воюем…

Потом прошло еще какое-то время, я уже тоже об этом говорил публично, один из западных коллег спросил: «А Вы могли бы себе представить, что Херсонская область, Запорожская… Вы же боролись за Донецк и Луганск, а это вроде ни при чем?». Я говорю: «Такая логика была боевых действий». – «А Вы могли бы представить, что вы оттуда уйдете?». Я говорю: «Мы могли бы подумать о каком-то суверенитете Украины, но при обязательном сервитуте, то есть праве проезда, прохода по суше в Крым».

Почему? Потому что они все время грозятся разрушить Крымский мост. Это простая вещь. Он говорит: «А можно я скажу об этом в Киеве?» – «Можно». Он поехал, сказал. Ему там сказали, что он агент Кремля. Это одно из первых лиц одного известного государства. Ну, чушь собачья. Просто отказались.

Ладно, хорошо. Мы, отвечая на просьбы граждан, проживающих на этой территории, провели референдум – и все, это теперь неотъемлемая часть Российской Федерации. И как я и говорил, ситуация будет ухудшаться – вот она и ухудшилась для них. Теперь речь идет не о Донецке и Луганске, а еще о двух субъектах теперь Российской Федерации, и Крым, конечно. Давайте обсуждать это.

Кстати говоря, когда мы вели переговоры в Стамбуле – спасибо большое Президенту Эрдогану – в 2022 году, это кажется странным, но мы же с ними обо всем договорились, вы понимаете. Проект соглашения, который был подготовлен, там были и вопросы денацификации затронуты, и вопросы территории.

Мы нашли такие формулировки, которые в целом устраивали и нас, и Украину. Нет, потом пришли те, кто хотят увеличивать сейчас расходы на оборону в Европе и за океаном, и сказали: «Не надо – надо побеждать Россию на поле боя». И все, о чем мы договорись, выбросили в помойку. И все, начали добиваться этой замечательной цели.

А теперь ситуация поменялась. Они говорят: «Нет, давайте договариваться». Давайте – давайте вскроем эти «пакеты» и будем вести переговоры. Но не сидеть же днем и ночью на протяжении целого года. Поэтому мы готовы эти переговоры продолжать.

Сейчас на гуманитарном треке в целом ситуация такова, что эти переговоры имеют смысл. Мы уже на 1200 договорились обменять пленных. Людей возвращаем – это же хорошо. Мы уже 500 человек отдали, 400 получили назад. Думаю, что здесь все будет по-честному: мы получим всех, кого мы должны получить.

Мы, к сожалению, печально, грустно и тяжело об этом говорить, отдали шесть тысяч тел – больше, чем шесть тысяч – и взамен получили, по-моему, 57, а отдали уже шесть тысяч тел погибших военнослужащих Украины. Готовы еще около трех тысяч отдать сейчас. Но это, повторяю, печальные, трагические цифры.

Но тем не менее это какая-то вещь гуманитарного характера и это все-таки положительный результат переговоров в Стамбуле. Спасибо вам большое за предоставленную площадку и Президенту Эрдогану спасибо.

Но мы готовы и субстантивно вести переговоры по принципам урегулирования. Надо только, чтобы украинская сторона тоже была к этому готова. И ее западные спонсоры, и так называемые союзники не подталкивали к борьбе до последнего украинца, а указывали на реалии сегодняшнего дня и подталкивали к договоренностям, а не к продолжению боевых действий. Вот и все.

Мы в контакте, наши переговорные группы в контакте друг с другом. Сейчас только у Мединского спрашивал – он говорит, что только сегодня разговаривал со своим контрпартнером из Киева. Они, в принципе, договариваются о том, чтобы встречаться после 22 июня.

Но должен сказать сразу, что и господин Фидан, я уже не говорю про Президента Эрдогана, очень многое делают для того, чтобы добиться этого урегулирования, впрочем, так же, как и – должен сказать прямо – Президент США господин Трамп, на мой взгляд, он искренне стремится к урегулированию.

Мы, безусловно, будем опираться на позицию наших друзей из Китая, из Индии, из других стран БРИКС. Мы постоянно в контакте с ними по этому вопросу. Они тоже очень озабочены этим. Когда я встречаюсь с лидерами этих государств, почти все наши разговоры с этого начинают, я им рассказываю про это.

Мы им благодарны за то, что они думают над этим, ищут варианты разрешения этого конфликта. Поверьте, мы тоже хотим его завершить, и как можно быстрее, и лучше – мирным путем, если бы мы смогли договориться. Собственно, все.

М.Гусман: Спасибо, Владимир Владимирович.

Ирину Борисовну Акулович Вы хорошо знаете, она возглавляет, без преувеличения, наше братское агентство белорусское. Я понимаю, ей непросто, потому что, когда глава государства такой требовательный, строгий и уважаемый человек, как Александр Лукашенко, работать, возглавляя информационное государственное агентство непросто. Но она справляется, у них прекрасное агентство, мы очень тесно дружим.

Хочу предоставить ей слово. Пожалуйста.

И.Акулович: Благодарю за такую оценку.

Владимир Владимирович, в самом начале своего выступления Вы сказали, что вы против войн и ограничений. И эта позиция против войн и ограничений экономик, – мы говорим об экономике, о торговых войнах и ограничениях, – эта позиция Ваша хорошо известна. Такой же позиции придерживается и белорусский лидер.

Тем не менее мы имеем то, что имеем: западные санкции в отношении России и Белоруссии, которые, в принципе, привели к тому, что пришлось пересмотреть очень многие экономические связи. Но благодаря этому возникли очень интересные сильные проекты, перспективные проекты в России и Белоруссии.

Но есть ли у Союзного государства России и Белоруссии «план Б» в случае, если давление санкционное будет усиливаться, а скорее всего, так и будет.

И в рамках ЕАЭС. В Минске буквально через десять дней состоится Евразийский экономический форум – хочется узнать Ваше мнение об этой организации. Есть ли шансы на то, чтобы она расширялась?

В.Путин: Смотрите, по поводу «плана Б». Первое – это «план А», и там прописано, что и как мы должны делать для того, чтобы развивать наши отношения и наши экономики. Потом «план Б»: если что-то не получается – смотри «план А». У нас все получится – даже нет никаких сомнений.

Потому что уровень товарооборота между Россией и Белоруссией достиг 50 миллиардов долларов, это серьезные цифры. И рост продолжается, он продолжается в том числе за счет кооперации. Мы ищем возможности развития наших отношений в разных сферах, где раньше, может быть, и не сотрудничали, или какое-то сотрудничество было еще со времен Советского Союза – в микроэлектронике, допустим.

Вот Лукашенко: многие ругали, подсмеивались над ним за то, что он сохраняет какую-то советскую плановую систему и так далее. Но, во-первых, этого нет, а во-вторых, все-таки Александр Григорьевич сохранил некоторые отрасли, которые сейчас, особенно в условиях жестких санкций, оказались как никогда востребованы, в том числе предприятия в области микроэлектроники.

Да, конечно, там нужно выходить на другие цифры, там многое нужно сделать, и все это в других странах делалось десятилетиями. Но у нас есть возможность сделать хороший шаг – быстрый, мощный, большой шаг совместно.

У нас есть возможности сотрудничества в авиастроении. Где-то, может быть, небольшие, скромные самолеты Беларусь может делать – одна, сама, при нашей кооперации. А где-то – участвовать в более глубокой кооперации по производству летательных аппаратов, финальная сборка которых будет происходить в России.

В области сельхозтехники – я уж не говорю – здесь все хорошо известно. Взаимная кооперация того, что собирается на территории России, достигает, уже не помню, сколько процентов, но далеко за 50. Я сейчас даже не буду перечислять все другое – у нас очень много направлений взаимодействия.

По логистике. Беларусь, как известно, один из крупнейших мировых поставщиков удобрений, но практически весь объем идет сейчас на экспорт через Российскую Федерацию, через российские порты.

У нас есть вопросы, по которым мы спорим, причем эти споры идут нон-стоп – на постоянной основе, просто реально нон-стоп. Я просто сейчас не буду вдаваться в детали, но в конечном итоге мы находим решения всегда, потому что мы стремимся к поиску искренне, поэтому находим. Уверен, так будет и дальше.

Что касается Евразэс, то, да, это наиболее глубоко интегрированное объединение на территории бывшего Советского Союза, причем интегрировано не на словах, а на деле. Когда-то Казахстан выступил инициатором создания Евразэс, за что мы благодарны нашим друзьям, и эта структура развивается.

Да, там не все просто. Да, мы, может быть, не готовы еще к созданию окончательно единых рынков в некоторых сферах энергетики, но мы к этому идем. Мы все равно придем к этому. здесь нет никаких сомнений. Вопрос во времени, вопрос в темпах и так далее.

Вы знаете наверняка про наши постоянные дискуссии в области поставок энергоносителей. Мы находим же здесь развязки. Мы иногда находим даже такие весьма оригинальные решения, – сейчас не хочу даже вдаваться в детали, чтобы публично об этом не говорить, – но мы же находим их. Уверен, и дальше будем находить.

У меня и в области сотрудничества в рамках Евразэс очень оптимистические настроения, и в области двустороннего взаимодействия, в том числе в области строительства Союзного государства. Нами здесь очень много сделано за последние годы. Сейчас уже не помню в процентном отношении, но мы достигли очень больших процентов, если уж на проценты переводить, и мы фактически выполнили почти весь наш план.

Вы знаете, мы очень важные вещи сделать в области таможни и таможенной статистики, и налоговой статистики. А налоги и таможня – это вещи фундаментального характера для создания условий дальнейшего сотрудничества в области экономики.

М.Гусман: Спасибо, Владимир Владимирович.

Я хочу Вам представить еще одного Вашего знакомого по прошлогодней встрече – это главный редактор информации по Европе агентства Франс Пресс Карим Тальби. Он мэтр информационной журналистики, он пользуется непререкаемым авторитетом в агентстве Франс Пресс. К тому же он владеет русским языком – я обратил внимание, что он практически без наушника слушал все Ваши ответы.

Карим, прошу.

К.Тальби: Добрый вечер!

Можно вернуться к теме Ирана и Израиля?

В.Путин: Пожалуйста.

К.Тальби: Если завтра Израиль с помощью США или без помощи США просто убьет Хаменеи, какой будет Ваша реакция и реакция России и Ваши первые действия? Это первая часть вопроса.

В.Путин: Господин Тальби, если позволите, я надеюсь, что это будет самым правильным ответом на Ваш вопрос: я даже обсуждать такой возможности не желаю, не хочу.

К.Тальби: Но они уже сами откровенно это обсуждают – господин Трамп, господин Нетаньяху.

В.Путин: Я все это слышу. Но я – я – даже обсуждать этого не хочу.

К.Тальби: Вторая часть моего вопроса тоже касается Ирана. Существует Договор о стратегическом партнерстве между Россией и Ираном. Он не предусматривает защиту Ирана со стороны России, но все-таки есть вопрос оружия.

Учитывая сейчас остроту этой ситуации, готовы ли Вы предоставить новые виды оружия Ирану, чтобы они могли защищаться от ударов Израиля?

В.Путин: Вы знаете, мы когда-то предлагали нашим иранским друзьям поработать в области системы ПВО. Большого интереса тогда партнеры не проявили, и все.

Что касается Договора о стратегическом партнерстве, о котором Вы сказали, там нет статей, связанных с оборонной сферой. Это второе.

Третье. Нас наши иранские друзья об этом и не просят. Так что практически нечего обсуждать.

К.Тальби: Вы мне позволите просто уточнение?

В.Путин: Да, пожалуйста.

К.Тальби: Вы все-таки представили, если я не ошибаюсь, С-300 и модифицированную С-200, так что в отношении ПВО Россия играет роль в защите Ирана.

В.Путин: Вы знаете, это не то совсем. Потому что наше предложение заключается в другом: создавать системы – не отдельные поставки, а системы. Мы этим в конечном итоге… Мы когда-то обсуждали, но иранская сторона особого интереса к этому не проявила, и все это заглохло.

А что касается отдельных поставок: да, конечно, мы эти поставки осуществляли в свое время. Это никак не связано с сегодняшним кризисом. Это было такое, что называется, регулярное сотрудничество в военно-технической сфере, причем в рамках международных норм. Ни Иран ничего не просил от нас того, что нарушало бы известные нормы, под которыми стоит подпись Российской Федерации, ни мы ничего не делали. Мы всегда оставались в рамках нормативной, международно-нормативной базы.

Что-то еще?

К.Тальби: Только один вопрос.

М.Гусман: В следующем круге.

Владимир Владимирович, я хочу Вам представить, хотя Вы тоже знаете его, Абдусаида Кучимова. Это генеральный директор Узбекского информационного агентства – УзА. Кроме того что он выдающий журналист, многие годы возглавляет агентство, он еще автор почти 20 поэтических книг. Я вообще подозреваю, что он хотел не сколько вопрос задать, сколько Вам стихи почитать. Но я сказал: «Давай стихи в следующий раз, а сегодня вопрос задай». Вот так решили.

Так что, Саид, тебе слово.

В.Путин: На узбекском стихи?

М.Гусман: Да, на узбекском. Он прекрасно пишет стихи.

А.Кучимов: Уважаемый Владимир Владимирович!

Вы знаете, что в нашем обществе очень высокий интерес ко всему, что происходит в России и вокруг нее. Это связано в первую очередь с нашими историческими, традиционно дружественными связями, близостью менталитета наших людей.

Во-вторых, наше общество высоко оценивает и поддерживает ту титаническую работу, которую Вы вместе с нашим Президентом, уважаемым Шавкатом Миромоновичем Мирзиеевым делаете в укреплении сотрудничества.

Сегодня отношения между Узбекистаном и Россией достигли беспрецедентно высокого уровня. Конечно, есть некоторые моменты, есть шероховатости, в частности в миграционной сфере, но мы чувствуем, что ведется работа по их решению.

В этой связи у меня есть и вопрос, и предложение, если позволите. Я думаю, что гарантом долгосрочного развития наших отношений является то, как наша молодежь будет взаимодействовать и принимать друг друга. Сегодня делается очень многое в этом направлении. Наши молодежные организации активно взаимодействуют, участвуют в разных мероприятиях.

Но, мне кажется, что есть острая потребность в принятии масштабной долгосрочной программы молодежного обмена с конкретными проектами и направлениями. Она способствовала бы сближению молодежи, укреплению позитивного и дружественного восприятия друг друга на долгие годы вперед, основанного на традиционных ценностях общества, истории и, конечно, помогла бы снять с повестки те шероховатости, о которых я говорил.

Хотел бы узнать Ваше мнение, уважаемый Владимир Владимирович, по данному вопросу.

Спасибо.

В.Путин: Во-первых, я хотел бы подтвердить то, что отношения между нашими странами развиваются очень успешно, поступательно. Я когда отвечал на вопрос вашего коллеги из Казахстана – у нас там много и трехсторонних может возникнуть проектов. Такие серьезные проекты могут возникнуть в области, кстати, атомной энергетики как Узбекистане, так и в Казахстане. Мы над этим серьезно работаем и находимся на хорошей стадии развития этих проектов.

Кстати говоря, в начале беседы, когда мы говорили про Индонезию, я сказал о том, что мир очень быстро развивается и почти 300 миллионов человек уже в Индонезии. И мир меняется очень быстро. Вот смотрите, в Узбекистане где-то лет 30 назад было миллионов 15, наверное, 18 [человек]. Сейчас в Узбекистане 38 миллионов человек, и каждый год плюс один миллион – каждый год плюс миллион. Понимаете, как быстро все меняется.

Конечно, мы понимаем, что есть много вопросов социального характера и на рынке труда, мы все это понимаем. И мы договорились с Шавкатом Миромоновичем, что эти миграционные вопросы будем решать вместе. Почему? Потому что рынок труда у нас известно в каком состоянии сегодня находится. У вас давление определенное происходит.

Но мы вместе договорились что делать: готовить тех людей, которые хотели бы работать в России, заранее. Это касается изучения русского языка, это касается изучения русской культуры и так далее – там целый план хороший. Надеюсь, что все это мы будем организовывать.

В этой связи и само по себе очень важно и ценно – это работа с молодыми людьми. Здесь я полностью с Вами согласен. Насколько я знаю, помощница Шавката Миромоновича – Саида Шавкатовна – была недавно в Москве и встречалась в Правительстве со многими моими коллегами, в Администрации Президента. Она как раз уделяет по поручению Президента очень много внимания развитию контактов между молодыми людьми и развитию, так сказать, этого молодежного направления.

Здесь есть конкретные предложения, мы, безусловно, будем над этим все вместе работать. Оно [молодежное направление] является одним из важнейших – это точно совершенно, я с Вами согласен.

М.Гусман: Спасибо, Владимир Владимирович.

Я сейчас хочу предоставить слово уже тоже второй раз приехавшему на нашу встречу главному редактору службы новостей агентства Ассошиэйтед Пресс.

Кстати, я хочу сказать, что – несмотря на разные периоды в отношениях между Россией и Соединенными Штатами – у нашего агентства ТАСС и агентства Ассошиэйтед Пресс постоянное сотрудничество в самых разных формах. И коллеги из Ассошиэйтед Пресс принимали участие практически во всех Ваших встречах, всех девяти.

Так что Джеймс Джордан, пожалуйста.

Д.Джордан (как переведено): Спасибо большое, господин Гусман, за представление. Благодарю вас, господин Президент, за возможность задать эти вопросы напрямую Вам. Я высоко это ценю.

Что касается противостояния между Ираном и Израилем. 13 июня Министерство иностранных дел России осудило израильские удары по Ирану. Было сказано, что они не спровоцированы, это военные удары против суверенного члена ООН, против его граждан, мирных городов и критической инфраструктуры. «Это абсолютно неприемлемо», – было сказано Министерством иностранных дел.

Простой вопрос: каким образом это сообразуется с продолжающейся российской агрессии на Украине? Вчера 28 гражданских лиц в Киеве были убиты. Наши журналисты видели, как российская ракета уничтожила целый городской квартал. Каким образом можно примирить две эти позиции?

И в развитие: есть ли какие-то планы по встрече с Президентом Трампом или, может быть, планы по проведению телефонного разговора с ним?

Спасибо.

В.Путин: Что касается наших действий на Украине, я сейчас об этом достаточно подробно рассказал Вашему коллеге из Турции, отвечая на его вопрос, поэтому, мне кажется, повторяться было бы бессмысленно. Мы считаем, что мы не начинали военных действий на Украине, а пытаемся их закончить.

Сегодняшнее украинское руководство само начало войну на своей собственной территории, использовав – после госпереворота, произошедшего в Киеве, – использовав против мирного населения юго-востока, тогда юго-востока Украины, против Донбасса, против Луганска и Донецка, вооруженные силы, включая тяжелую технику и авиацию.

Они наносили удары прямо по жилым кварталам. Об этом почему-то никто сегодня не хочет вспоминать, но именно эта политика привела к сегодняшнему вооруженному конфликту между Россией и Украиной. Первое.

Второе. Если бы ваши журналисты видели, как были уничтожены нашими ракетами целые жилые кварталы, они вряд ли могли бы вам об этом что-то сказать: они не остались бы в живых. Если они что-то и видели, то видели со стороны. И удар был не по жилым кварталам, а по объектам оборонно-промышленного комплекса, по заводам, которые производят военную технику. Мы этим и занимаемся – а здесь мы не делаем никакого секрета.

Одна из целей специальной военной операции – это демилитаризация Украины, то есть лишение ее возможности иметь угрожающие нам вооруженные силы. А для этого мы должны с ними или договориться, а мы в ходе Стамбульских договоренностей в 2022 году договорились об этом. Мы договорились и по размерам вооруженных сил, которые могут быть у Украины, мы договорились о вооружениях, о численности армии. Мы обо всем договорились, но потом – благодаря усилиям западных союзников Украины – они выбросили эти договоренности в помойку, как я говорил, и решили воевать с нами до последнего украинца и до полной стратегической победы.

Этого не получается, и поэтому мы вместо мирных договоренностей на этот счет вынуждены с помощью вооруженных сил добиваться решения этой задачи, а именно демилитаризации. Мы не допустим, чтобы на Украине были вооруженные силы, которые в перспективе угрожают Российской Федерации и ее народу.

Эти удары и видели ваши журналисты. И безусловно, если мы не договоримся мирным путем, мы будем добиваться поставленных целей военным. Поэтому ничего здесь необычного нет. Я надеюсь, что я в этой части ответил на Ваш вопрос.

Что касается заявления МИД, то оно тоже понятно, по-моему, и очень прозрачно, и с отсылкой на международное право. Что касается наших действий на Украине и согласования с международным правом, я сейчас нашу логику только что рассказал: от шага одного к шагу другому. Мы считаем, что это полностью соответствует Уставу ООН.

Что касается оценок нашего МИД, Вы уж сами посмотрите, что там, на ваш взгляд, является объективным, а что надуманным. Я ничего там надуманного не заметил. Если в этой части, надеюсь, я удовлетворил вас и ответил на ваш вопрос.

А по поводу возможных встреч с господином Трампом – она была бы, безусловно, в высшей степени полезной. Я согласен с Президентом Соединенных Штатов: она, конечно, должна быть подготовлена и закончиться какими-то позитивными результатами.

Трек хороший выбран, мы несколько раз говорили с Президентом Трампом по телефону. Мы с большим уважением относимся к его намерению восстановить отношения с Россией по очень многим направлениям – и в сфере безопасности, и в сфере экономической деятельности.

У нас, смотрите, в десять раз сократился наш импорт в США, и в четыре с лишним раза сократился импорт из США в Россию. Правда, он и был-то небольшой – был-то 27 миллиардов [долларов], а сейчас вообще скатился в какие-то несколько долларов. Но, правда, за прошлый год объем товарооборота с Соединенными Штатами вырос. Со многими европейскими странами он падает, а с Соединенными Штатами вырос.

Поэтому, вы знаете, у меня надежда на то, что господин Трамп не только политик, не только человек, которому американский народ доверил судьбу своей страны, он еще и бизнесмен. И в этом я вижу большой плюс – в том, что он все считает, и считает он, поскольку он стал богатым человеком, видимо, хорошо. Значит, он считает, к чему приведут те или другие шаги в отношении России, сколько это будет стоить налогоплательщикам, сколько это будет стоить экономике США, получит она от тех или других шагов какой-то плюс или, наоборот, упадет в минус.

Мы видим сейчас интерес американского бизнеса к выстраиванию отношений с Россией. Есть уже контакты между нашими крупными компаниями, которые хотят вернуться на наш рынок и вместе работать. Это, в общем и целом вселяет определенный сдержанный оптимизм. И рассчитываю на то, что и Президент Соединенных Штатов, и его ближайшее окружение это увидят, услышат, и вместе с представителями бизнеса будут приниматься решения, направленные на восстановление российско-американских отношений.

У нас есть контакты и с господином Рубио – с Госсекретарем, и с вице-президентом – господином Вэнсем. В общем и целом, постепенно, постепенно отношения… Во всяком случае, создаются условия для восстановления отношений. Мы надеемся, что этот тренд будет сохранен. Мы к этому готовы.

М.Гусман: Спасибо, Владимир Владимирович.

Я сейчас хочу предоставить слово председателю правления Азербайджанского государственного агентства – АЗЕРТАДЖ – Вугару Алиеву. Я должен сказать, поскольку я сам по рождению бакинец, я попросил Вугара завершить этот круг, чтобы меня не упрекнули, что я лоббирую земляка. Поэтому он будет завершать этот круг вопросов.

Вугар, пожалуйста.

В.Алиев: Здравствуйте, господин Президент!

Я в свою очередь тоже хотел поблагодарить за эту встречу.

Мой вопрос связан с проблемой обмеления Каспийского моря. Находясь в Баку, Вы этот вопрос обсудили с господином Президентом Ильхамом Алиевым, после чего Вы поручили соответствующим органам России.

Предварительные исследования показывают, что резкое снижение уровня воды продолжается. Необходимо учесть, что более 80 процентов воды в Каспийском море формируется за счет притока из реки Волги, но в то же время приток воды из Волги также резко снижается.

Какие меры принимает российская сторона в этом направлении?

В.Путин: Вы знаете, этот вопрос был поднят Президентом Азербайджана Ильхамом Гейдаровичем, и я сразу откликнулся, потому что как-то мимо меня это проходило, хотя проблема носит, безусловно, очень большой, если не сказать глобальный характер. Мы знаем трагические примеры с Аральским морем и так далее. Здесь надо вовремя принимать согласованные действия.

Необходимые поручения Правительству даны, и я знаю, что Правительство Российской Федерации вместе с Правительством Азербайджана в этом отношении работают и ищут варианты.

Здесь главное нам действовать без всяких рывков, но настойчиво, на постоянной основе. Не знаю, насколько это возможно противостоять стихии: там – кроме результатов деятельности человека в дельте Волги – существуют и другие какие-то причины, может быть, глобального характера. Насколько я знаю, в истории все время это происходит: то Каспий чуть поднимается, то чуть опускается водная гладь, ее уровень.

Нам надо искать эти причины и сделать все, что от нас зависит для того, чтобы не допустить каких-то необратимых процессов. Мы работаем вместе с коллегами. Я сейчас не готов назвать конкретные меры, которые предлагаются, но знаю, что вместе [коллеги] работают.

А в целом, если уж говорить про Азербайджан, у нас за прошлый год товарооборот увеличился на семь процентов – мне кажется, это неплохой показатель. У нас хороший проект «Север – Юг», несколько других хороших направлений – в логистике, в сфере производства, в том числе в сфере судостроения. Мы готовы загружать Бакинский завод нашими заказы. Там есть над чем работать, и они все хорошее наполнение имеют.

Надеюсь, что все будем реализовывать.

М.Гусман: Владимир Владимирович, большое спасибо.

Знаете, меня коллеги в моем агентстве не поймут, если я от агентства ТАСС не задам вопрос. Но, честно говоря, это даже не вопрос, это, скорее, крик души, это наша боль. Я скажу, в чем она состоит.

Вы знаете, если не брать военные профессии, выясняется, что профессия журналиста за последние годы чуть ли не стала самой опасной. Наших коллег в горячих точках убивают по всему миру. Мы – россияне, российские журналисты – потеряли целый ряд наших коллег. И это наша боль, наша скорбь – коллег из ВГТРК, коллег из «Известий». Собственно говоря, это касается журналистов всего мира, и это действительно общая боль.

Что, на Ваш взгляд, могут и должны сделать, допустим, международные организации, Организация Объединенных Наций, ЮНЕСКО. В свое время, помните, была такая фраза: «Не стреляйте в пианиста, он играет как умеет». Нельзя стрелять в журналистов. Это честные люди, которые без оружия выполняют свой профессиональный долг и выполняют его с честью.

Какие должны быть предприняты усилия, чтобы журналистов не убивали? Только за прошедший год на 10 процентов выросло количество убитых журналистов, а в этом году, еще полгода прошло – и уже эта цифра больше, чем в прошлом году.

В.Путин: Вопрос, на который я вряд ли смогу дать полноценный ответ. Это зависит от уровня противоборствующих сторон. Как ни странно, от уровня их общей культуры, от уровня отношения к вопросам гуманитарного характера. Но, к сожалению, когда идут боевые действия, наверное, потери среди журналистов неизбежны.

Вопрос, конечно, даже не в этом. А вопрос в том, что когда это делается целенаправленно, когда люди страдают, в том числе из вашего цеха, по стечению обстоятельств – это одно. Тоже трагедия огромная, если человек получает увечья, ранения или уходит жизни. Но если это делается целенаправленно, – вот это, безусловно, преступление. И здесь, без всяких сомнений, нужно, может быть, нам всем вместе подумать о том, как международное сообщество должно на это реагировать.

Ведь что сейчас происходит на самом деле? Если погибает журналист из-за одной противоборствующей стороны, то союзники этой противоборствующей стороны делают вид, что ничего не происходит, а противоположная сторона шум поднимает, его стараются не услышать на одной стороне. А потом то же самое происходит в обратную сторону. И, кстати говоря, журналистская солидарность тоже далеко не всегда работает.

Конечно, нужно принимать какие-то решения на уровне международных инстанций, на уровне той же Организации Объединенных Наций. Надо подумать, вопрос не праздный.

И хочу выразить соболезнования всем семьям, вне зависимости от того, на какой стороне и кто осуществлял исполнение своего профессионального долга, всем семьям хочу выразить слова сожаления и соболезнования.

М.Гусман: Владимир Владимирович, большое спасибо за эти слова поддержки, для нас всех это очень важно.

Должен сказать, что мы с Вами работаем уже два дня: начали вчера, перешли в сегодня. Честно говоря, наши коллеги, смотрю, только-только разогрелись. Но это зависит от Ваших сил, и если есть еще у Вас возможность…

В.Путин: Пожалуйста, давайте.

М.Гусман: Тогда, коллеги, мы не будем делать круг: у кого наболело на душе – поднимите руку, и мы попросим Президента ответить. Но недолго, пожалуйста, короткие вопросы.

С.Карагёз (как переведено): Спасибо большое, господин Президент.

Должен был с нами участвовать представитель, руководитель Иранского новостного агентства, но из-за войны он не смог приехать. Вы знаете, что там – применительно к предыдущему вопросу как раз – был прямой специальный, намеренный удар по зданию гостелерадиокомпании в Иране, в Тегеране, и огромное количество журналистов погибло в Газе от ударов Израиля.

Думаю, что иранцы бы задали такой вопрос: будет ли Путин, будет ли Россия поддерживать Иран? И от их имени я такой вопрос хотел бы задать.

В.Путин: Послушайте, здесь только что ваш коллега говорил о заявлении МИД Российской Федерации по поводу событий между Израилем и Ираном. Там изложена наша позиция. Мне добавить нечего, вот и все.

Мы в контакте с нашими иранскими партнерами на постоянной основе: сегодня были эти контакты, думаю, что и завтра, послезавтра будут. Мы продолжаем наши отношения. Это первое.

А второе – я уже об этом сказал: наши специалисты работают [на АЭС] в Бушере. 250 человек и еще командированные – общая численность может достигать 600. И мы не уходим. Разве это не поддержка? За другой поддержкой к нам Иран и не обращался, а оценки, повторяю, нами даны.

Пожалуйста, что еще?

М.Гусман: Мартин был один из первых, хочет еще один вопрос задать.

В.Путин: Пожалуйста, Мартин.

М.Романчик (как переведено): Господин Президент, хотел бы вернуться к своему первому вопросу, потому что речь идет о том, что обсуждается в немецком обществе очень активно. Олаф Шольц вел дебаты относительно поставки ракет «Таурус», когда он был канцлером [Германии]. А сейчас канцлер [Фридрих] Мерц пока еще публично не сказал, что случится, если Германия будет поставлять «Таурус». Как бы на это отреагировала Российская Федерация?

В.Путин: Я же уже говорил об этом, просто, наверное, недостаточно ясно артикулировал и прошу прощения за то, что я неясно выразился.

Мы же знаем предысторию наших отношений. Мы знаем, что происходило в 40-е годы, мы знаем, что происходило во времена Второй мировой войны. И мы знаем, сколько усилий было потрачено с обеих сторон – и со стороны Советского Союза и Российской Федерации, и Германии – для того, чтобы залечить раны прошлого. И нам во многом удалось это сделать. Это касается и Восточной Германии – Германской Демократической Республики, но это касается и Западной Германии – Федеративной Республики. Достаточно вспомнить, что сделал Вилли Брандт и его товарищи по партии. Но и [Гельмут] Коль много сделал.

Советский Союз выступал против раздела Германии. Это не была инициатива Советского Союза – раздел Германии после Второй мировой войны, мы были против. Во всяком случае, ни у кого не вызывает сомнений, что в 1990 году именно Россия, Советский Союз и Россия, сыграли решающую роль в объединении Германии и крушении стены. Надеюсь, это в Германии никто не забыл?

Хочу подчеркнуть, у нас Председатель парламента России [Вячеслав Володин] написал в письме своей коллеге в Федеративной Республике: во всю новейшую историю Россия не сделала ни одного шага, я хочу подчеркнуть, ни одного шага, который противоречил бы интересам немецкого народа и Федеративной Республики Германия.

Но сейчас ситуация поменялась. Сейчас не хочу давать оценки позиции Федеративной Республики, которую она занимает в результате тех оценок, которые даются во многих западных странах в связи с событиями на Украине. Ладно, это вопрос политических оценок. Но вот когда мы видим немецкие танки на Украине, даже не на Украине, а в Курске немецкая техника была – на российской земле, даже на той части, которую Германия не подвергает сомнению, как российской, считает ее российской – это, конечно, другая история.

А что такое «Таурус»? Это высокоточное оружие, которым украинские военнослужащие управлять не могут, они не в состоянии этого делать – это очевидные вещи, все это знают. Невозможно применять «Таурус» без космической разведки. Это могут сделать только западные страны. Невозможно применять «Таурус» без немецких офицеров, только немецкие офицеры смогут управлять «Таурус».

Что это значит? Что военнослужащие бундесвера будут наносить удары по российской территории немецким оружием. А что же это такое, как не втягивание Федеративной республики впрямую в вооруженный конфликт с Российской Федерацией? Это по-другому назвать невозможно. Но это не наш выбор, мы не хотим такого развития событий. Но если руководство Федеративной республики делает такой выбор, ладно, хорошо, мы будем исходить из этого.

Сейчас не буду вдаваться в детали, но это, конечно, нанесет очень серьезный ущерб нашим отношениям, это я говорю очень мягко, но никакого влияния на ход боевых действий это не окажет, потому что российские Вооруженные Силы имеют стратегическое преимущество на всех направлениях, на всех. Что бы там кто ни говорил, но наши войска наступают по всей линии боевого соприкосновения, каждый день: больше, меньше, но все идут, каждый день. И дальнейшее движение вперед, даже если будут применяться «Таурусы», неизбежно. То есть вы отношения с Россией разрушите, а результата никакого на поле боя не будет. Это в конечном итоге решение немецкого руководства, если оно на это имеет мандат немецкого народа.

А так, вы же знаете, что там происходит, имею в виду на линии боевого соприкосновения. Надеюсь, что знаете. Может, в силу политических соображений вы не можете там все объективно рассказывать, но всем же известно. Надеюсь, что и ваши сотрудники, которые там работают, тоже все видят.

Понимаете, украинские вооруженные силы укомплектованы в основных звеньях на 47 процентов, а штурмовые подразделения и того меньше. И что дальше? Что дальше? Дело даже не в том, что поставляют западные страны оружие или нет. Это важно, конечно. Но если укомплектование меньше 50 процентов, значит соответствующие подразделения считаются просто недееспособными, небоеспособными.

Там же происходит массовая и принудительная мобилизация. Вы знаете ведь, наверное, об этом. Я понимаю, что по политическим соображениям вы вынуждены помалкивать, но сами-то, надеюсь, знаете. Вот они договорились там – не договорились, а приняли решение восемнадцатилетних мальчишек забирать, планировали набрать полторы тысячи. По-моему, набрали всего тысячу, а потом 500 человек разбежались просто. И нарастает количество дезертиров, просто растет очень сильно. Потери превышают уровень мобилизации. Ну и все. Дальше-то что?

Поэтому мы говорим: давайте, мы согласны, давайте садиться и договариваться. Мы же предлагали условия договоренностей в Стамбуле в 2022 году, они были гораздо более мягкими, чем сейчас. Сейчас ситуация поменялась, они будут сейчас такие, которые есть. Но по этим же стамбульским принципам мы готовы и дальше решать. Не будут договариваться, ситуация, может быть, еще изменится в худшую для них сторону. Не надо тянуть, надо садиться и договариваться.

Я ничего не придумываю, поверьте мне, это абсолютно объективная информация. Укомплектованность подразделений – 47 процентов. Будут «Таурусы» или не будут – бессмысленно абсолютно. Но и подумайте, надо поставлять эти «Таурусы» для того, чтобы окончательно похоронить российско-немецкие отношения?

С.Робинсон (как переведено): Спасибо большое, господин Президент, за то, что согласились ответить на второй вопрос.

Ранее Вы сказали, что Европа и другие страны допустили ошибки в отношении России. В конце этого года Вы будете занимать пост Президента или Премьер-министра уже на протяжении более 25 лет. Когда Вы оглядываетесь назад, думаете, как Вы считаете, Вы совершили какие-то ошибки?

В.Путин: Кто из вас без греха, тот пусть первым бросит в меня камень. Давайте на этом закончим.

Спасибо.

М.Гусман: Спасибо, Владимир Владимирович, большое.

Источник: https://www.kremlin.ru/events/president/news/77208