"После событий 20 января азербайджанские депутаты решили не участвовать в сессиях ВС СССР, но поехали в Москву, чтобы почтить память погибших в Баку минутой молчания"
Сегодня в Азербайджане космическая отрасль является одной из наиболее динамично развивающихся сфер научного-технического производства. В основе современных достижений республики в космосе лежит создание в 70-х годах прошлого века Национального аэрокосмического агентства и работа его директора Тофика Кязимовича Исмаилова. Выдающийся ученый и большой патриот, он сделал многое для АзССР в советское время, но его планы по развитию космической промышленности в независимой Азербайджанской Республике пришлось выполнять другим: 20 ноября 1991 года в небе над Карабахом был сбит вертолет, на борту которого находились представители азербайджанской политической элиты, включая и Тофика Исмаилова, занимавшего в те дни пост госсекретаря АР. "Вестник Кавказа" поговорил с сыном выдающегося ученого Миргейдаром Исмаиловым о космосе и о политике.
- Откуда у Тофика Кязимовича любовь к космонавтике?
- В советское время при Дворце пионеров был кружок авиамоделей. В этом кружке зародился интерес отца к самолетостроению. Сегодня этот Дворец (ныне Дворец детско-юношеского творчества – ред.) носит его имя. В Московский институт связи отец поступил случайно. В те послевоенные годы, чтобы подать документы на поступление, нужно было ехать в Москву. Документы повез мой дед, который как раз ехал на пленум ЦК. Отец просил его подать документы в МАИ, но дедушка перепутал и отдал их в институт связи. Интерес к космонавтике у отца появился в романтические 1960-е, после первого полета человека в космос. Папа 10 лет работал на закрытом заводе, а после вернулся в Баку, где трудился в Институте физики.
В 1974 году в Баку прошла конференция международного Астрофизического союза, в которой принимали участие космонавты с мировым именем, в частности, американские - всего 1000 делегатов. Тогда у Гейдара Алиева и появилась идея создать в Азербайджане центр по исследованию космоса. Он поручил президенту Академии наук Гасану Абдуллаеву создать научный центр "Каспий", который впоследствии перерос в Научно-производственный центр космических исследований.
- Продолжает ли ваша семья дело отца?
- Да. Я поступал в АЗИ (ныне Нефтяная академия – ред.), в то время его ректором был Исмаил Ибрагимов, друг нашей семьи (вместе с моим дедом он воевал и выходил из окружения в Великую Отечественную войну), и он посоветовал мне подать документы в Московский авиационный институт. Так получилось, что папа не окончил этот институт, а я окончил. Я активно участвовал в запуске первого азербайджанского спутника, был одним из тех, кто готовил госпрограмму по развитию космической промышленности, курировал эту сферу в течение 7-8 лет… У папы была мечта, чтобы у Азербайджана был свой космонавт, свой спутник. Спутник уже есть, надеюсь, скоро будет и свой космонавт.
- Чему вы научились у отца?
- Когда он был членом Верховного Совета СССР, я много времени проводил с ним в Москве. Мы жили вместе в гостинице, и я видел его работу в качестве депутата. Тогда как раз был поднят карабахский вопрос. Я помогал отцу - отвечал на телефонные звонки, организовывал встречи, присутствовал на переговорах, был свидетелем, как папа разговаривал с руководством страны. Он и в Баку брал меня с сестрой на работу, старался, чтобы я вник в дело, хотя и не заставлял.
Практику я проходил на бакинском заводе космического приборостроения. Он и сейчас существует, а тогда был частью громадной организации. Там работало свыше 3 тыс человек. В объединение входило два научно-исследовательских института, было свое конструкторское бюро, филиалы в Нахичевани, Гусаре и Ленкорани. Два прибора, которые изготовили азербайджанские конструкторы, стояли на орбитальных станциях "Салют-7" и "Мир". Совместно с институтом Космических исследований Академии наук СССР был сделан рентгеновский телескоп. Директором института был друг отца Роальд Сагдеев, который и по сей день работает в Баку. Роальд Зиннурович был одним из тех, кто сыграл большую роль в открытии в Баку космического исследовательского центра.
- Вы упомянули события в Карабахе. Как Тофик Кязимович воспринял начало тех трагических событий?
- Отец не хотел заниматься политикой, но события 20 января и карабахский вопрос подтолкнули его к этому. Папа всегда обо всем говорил открыто. После 20 января он каждый день из Москвы связывался с работавшим в Ханкенди, в здании ЦК компартии Карабаха депутатом Вели Мамедовым, который позже погиб вместе с отцом при крушении вертолета. Я же ежедневно в 9 утра получал сводки из Ханкенди, из нашего МВД и докладывал отцу, а он встречался с Горбачевым и другим руководителями, стараясь донести до них правду о происходящем. Но руководство было на стороне армянских сепаратистов.
После событий 20 января наш депутатский корпус сначала решил не участвовать в сессиях Верховного Совета СССР, но в феврале депутаты все же поехали в Москву, чтобы почтить память погибших в Баку минутой молчания на заседании ВС. Об этом узнало руководство страны. Сначала позвонил председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, а потом Евгений Примаков, которые хотели отговорить отца поднимать этот вопрос на сессии. Когда звонил Примаков, у отца в гостиничном номере находились депутаты, писатели Анар и Рустам Ибрагимбеков. После разговора с Примаковым отец сказал нам: "Они предлагают мне не поднимать вопрос на сессии, а за это мне дадут высокую должность в Баку!". Естественно, отец поднял этот вопрос. На сессии присутствовал и сам Горбачев, который вынужден был встать и почтить память погибших 20 января. Горбачев так и не простил этого отцу.
Потом наш депутатский корпус в Москве готовил презентации, устроил показ фильма Рустама Фаталиева про те трагические дни, опубликовал книгу, пригласил депутатов. Так отец вынужден был начать активную политическую деятельность. Думаю, если бы не было тех трагических событий, он бы никогда не занялся политикой.
- Даже сегодня, спустя 27 лет, много вопросов вызывают обстоятельства крушения вертолета в небе над Гаракендом. Как бы вы сегодня охарактеризовали произошедшее?
- Думаю, это была провокация. Тогда в Агдаме проходило совещание по поводу начавшихся столкновений в населенном азербайджанцами поселке Ходжавенд. Люди начали покидать села, но советские войска никак не поддерживали азербайджанское население. Когда позвонили из Агдама, отец решил лично ознакомиться с ситуацией и провести там совещание. На этом совещании присутствовало все руководство, кроме президента и премьера. Вдруг в охраняемое здание ворвалась толпа беженцев, которые несли труп обгоревшей девушки. Эти люди начали обвинять руководство страны в бездействии, мол, вы в своих кабинетах попрятались, а нас тут убивают. Отец вызвал коменданта района чрезвычайного положения Николая Жинкина и генпрокурора Карабаха. Жинкин сказал, что ничего страшного нет, и предложил на месте ознакомиться с ситуацией. Отец тут же решил лететь, а с ним и остальные члены правительства - и генпрокурор Азербайджана Исмат Гаибов, и глава МВД Магомед Асадов.
Сейчас я думаю, что и труп девушки, и необоснованные обвинения в адрес членов правительства были частью спланированной провокации, чтобы вынудить руководство Азербайджана поехать в Ходжавенд. Потом людей, которые проникли на заседание, не нашли. Следствие должно было допросить их, но никто не знал этих людей, не знал, как они прошли в охраняемый зал заседаний. Потом исчез пастух, который видел, как стреляют по вертолету. Ни одного свидетеля!
Это было настоящая политическая провокация против Азербайджана. Те события в Карабахе привели к геноциду в Ходжалы, к сдаче Шуши. Не будь трагедии с вертолетом, ничего подобного не было бы.
22 ноября отец собирался в Нахичевань к Гейдару Алиеву, чтобы пригласить его в Баку. Уже тогда все понимали, что без него вопросы решать невозможно…
- Если бы Тофик Исмаилов остался жив, космическая отрасль Азербайджана развивалась бы динамичнее?
- Думаю, что да. В начале 1990-х даже отбирали людей для подготовки космонавтов. В этом помогал председатель Государственной комиссии по летным испытаниям пилотируемых кораблей Керим Керимов. Если бы не те события, у нас уже был бы первый космонавт. Возможно, это даже была бы девушка.
Два космических прибора, подготовленные азербайджанскими конструкторами, работали на станции "Мир". Тогда была программа "Интеркосмос" - из всех социалистических республик, из Венгрии, Чехословакии, с Кубы по этой программе летали космонавты. Многие из них до полета обучались и отдыхали в Баку – и первый космонавт Франции Жан-Лу Кретьен, и болгарские космонавты. Здесь была развитая инфраструктура, проводились разные эксперименты, например, эксперимент "Гюнеш" в 1980-х годах по территориальному зондированию. На станции "Мир" были установлены измерительные приборы - в рамках эксперимента измеряли участки земли и изучали изменения ландшафта. Например, в Шеки есть озеро Аджынохур, которое в засушливое время превращается в пустыню, и из космоса измеряли количество воды в озере. Проводились большие конференции, куда приезжали космонавты с мировым именем.
- Тофик Кязимович был членом редколлегий научных журналов. Он тогда общался с известными учеными?
- Вся научная элита знала близко друг друга. В России было много коллег не только из Института космических исследований, но и из оборонной промышленности. Это была засекреченная сфера. Много гостей к нам приходило домой, но порой мы даже не знали, кто эти люди.
- Каким вы видите будущее азербайджанской космической отрасли?
- Я вижу его прекрасным. Когда мы создавали "Азеркосмос", поначалу даже не могли найти специалистов по телекоммуникационным спутникам. Руководитель предприятия Рашад Набиев искал наших ребят, которые учатся за рубежом, и приглашал их на работу в "Азеркосмос". Было очень много иностранцев - а сейчас ни одного, в центре управления "Азеркосмос" работают только местные кадры. В апреле мы запускаем второй телекоммуникационный спутник, у нас есть и свой аппарат по дистанционному зондированию. Для Азербайджана это большой успех. Нас уже воспринимают как космическую державу!
